Малыш и Буйвол - Михаил Кликин

– После казни будет лучшее время, – сказал Артип.

– А здесь будет сидеть победитель, – сказал Лот.

– Бросим кости на право первого хода?

– У кого будет меньше, тот и начнет.

Артип усмехнулся:

– Ладно, согласен.

У него выпало десять очков, а у Лота Балагура всего лишь пять.

– Иногда даже чужие кости можно заставить играть на своей стороне, – подмигнул парень Рыжему Артипу. Тот пожал плечами:

– Тебе просто повезло. Твой ход…

Лот Балагур, чуть помедлив, вынул из сумки первый камень размером не больше ногтя – самый маленький, самый младший. Тонкой пластинкой мела аккуратно нарисовал на нем свою метку – косой крест. Поставил камень в ближний левый угол разлинованного поля.

Игра началась.

Следующий ход был за Артипом. Он также должен был выставить на доску младший камень. На любую свободную клетку. Единственное требование – соседние клетки тоже должны быть не заняты.

Свои камни Рыжий Артип берег. Они хранились у него в сумке, каждый в своем кармашке. Артип верил, что все эти камни непростые. Он много лет собирал их, проверял в игре, отбирал самые лучшие, самые счастливые. Он давал им имена. Он ухаживал за ними, периодически чистил, мыл. Когда у него были деньги, не реже чем раз в год, он ходил к ведьмам, и седые растрепанные старухи, шепча невнятные слова, заряжали камни удачей.

Артип любил свои камни.

Достав из сумки самый маленький камень, он отметил его точкой, и поставил в центр поля.

Малыш – имя этого камня.

Лот Балагур хмыкнул. Не раздумывая, сделал следующий ход, заняв второй угол. И Артип невольно поморщился – он не терпел спешки в этой игре. Сам он играл вдумчиво, неторопливо, отрешаясь от всего, видя перед собой лишь клетчатое поле, не замечая ничего вокруг.

А рядом толпились люди, толкались, шумели. Они ждали начала казни, но палач почему-то медлил, не торопился выводить приговоренных. И скучающие зеваки, те, что были поближе к игрокам, нашли для себя новое зрелище. Они расталкивали соседей, тянули шеи, привставали на цыпочки. Они смотрели, как два шулера играют в семь камней. Не все знали правила, но в толпе уже нашлись и комментаторы, и советчики.

Впрочем, ни Лот Балагур, ни Рыжий Артип, не обращали внимания на нависающих над ними зрителей.

Противники поочередно выставляли свои камни. Это был первый этап игры и, пожалуй, самый ответственный. Делая грамотные ходы, можно было захватить поле таким образом, что противнику некуда будет поставить свой очередной камень. А это большое преимущество. Но даже если выиграть в количестве не удавалось, правильно выстроенная на доске композиция давала максимальные шансы на победу, ведь положение камней определяло всю дальнейшую борьбу.

Лот Балагур сделал последний ход и посмотрел на соперника.

Артип размышлял, держа в руке самый большой камень, ровный окатыш, который он называл Головой. Свободными оставались два места. И Артип выбирал. Зеваки торопили его, давали советы, но он их не слышал. В конце-концов, решившись, он поставил отмеченный семью точками окатыш в окружение мелких вражеских камней.

Взгляды противников встретились.

– Ты не смог использовать свое преимущество, – сказал Артип.

– Я выиграю у тебя на равных, – ответил Лот и передвинул младший камень на одну клетку, прижав его к самому сильному камню Артипа.

Начался второй этап игры. Решающий. Последний.

Толпа загудела, закачалась. Взорвалась ревом.

На эшафот вывели первого преступника. Люди отхлынули от игроков. Но кое-кто, заинтересовавшись разворачивающейся борьбой, остался.

Артип передвинул Малыша на соседнюю клетку.

Лот отступил камнем, помеченным двумя крестами…

Игроки ходили поочередно. Каждый камень, начиная с самого маленького, в обязательном порядке должен был быть сдвинут. Первый, самый младший камень мог перемещаться лишь на одну клетку. Второй – на две, третий – на три… Седьмой, последний, мог шагнуть в любую сторону на семь клеток. После того, как старшие камни сходили, заканчивался кон. Если какие-то камни стояли на соседних клетках, считалось что они бьются друг с другом. Выигрывал более тяжелый, старший. Слабого с доски убирали. Если соприкасающихся камней было несколько, подсчитывалось суммарное старшинство каждой стороны. Все побежденные камни снимались, деньги переходили к игроку, который понес наименьшие потери. Потом снова делалась ставка и начинался новый кон. Игра велась либо до полного разгрома, когда один из игроков лишался всех своих камней, либо до патовой ситуации. В любом случае, выигрывал тот, у кого условный суммарный вес оставшихся на доске камней был больше. Все деньги доставались ему…

Первый кон выиграл Рыжий Артип. Он взял золотой, но не убрал в сумку, а положил на угол доски – сделал свою ставку. Помрачневший Лот вынул еще одну монету.

Толпа истошно вопила и пронзительно свистела. В сторону виселицы летели катыши лошадиного навоза и тухлые яйца. На помост эшафота вывели пятерых преступников, всех приговоренных к повешению. Руки их были связаны за спиной, ноги окованы длинной цепью – одной на всех – на головы надеты серые мешки. Палач обошел осужденных, освободил им ноги. Руки развязывать не стал. Он каждому что-то говорил, видимо объявлял приговор, потом толкал в спину, заставляя шагнуть вперед, точно под петлю…

– Ты слишком молод, чтобы хорошо играть в эту игру, – сказал Артип, перемещая пятый, свой самый любимый камень – аспидно-черный, чуть приплюснутый, неведомо кем, скорей всего прихотью природных сил, ровно ограненный.

Лот Балагур промолчал, он думал над следующим ходом, хотя уже ясно видел, что проигрывает окончательно. Он терял все деньги, что у него были. И должен был покинуть город…

Конвоиры сошли в эшафота, оставив палача один на один с жертвами. Петли уже были там, где им полагается быть – на шеях. Узлы висели у приговоренных на груди, словно огромные амулеты. Палач – распорядитель казни – прошествовал к большому рычагу, открывающему люки, взялся за него двумя руками, замер. Толпа затаила дыхание, но палач не двигался. Недовольный гул волной покатился над площадью. Снова на виселицу полетели яйца и навоз. Один из преступников не выдержал напряжения, ноги его подкосились, он обмяк, опустился на колени, словно собрался помолиться. Веревка натянулась, петля сдавила ему горло, и он, паникуя, задергался, пытаясь подняться. Он извивался, будто червь на крючке, такой же слепой и беспомощный, жалкий, ничего не соображающий.

Толпа ревела.

Палач все чего-то ждал…

– Тебе многому еще надо учиться, – сказал покровительственно Артип.

Лот поднял на него глаза.

– Я еще могу выиграть, – в голосе его не было ни капли уверенности.

– Последний кон. Неужели ты и этого не видишь? – Артип усмехнулся. – Присмотрись и увидишь, что любой ход ведет к моей победе. Этого уже никак не изменить.