Психология женского насилия. Преступление против тела - Анна Моц

подобных трагедий и решение серьезных проблем, связанных с пренебрежением сотрудниками своими обязанностями и отсутствием координации между отдельными учреждениями по вопросам защиты детей.

Одним из многих недостатков, которые Лэминг выявил в случае Виктории Климби, было отсутствие связи между специалистами по вопросам охраны здоровья, включая того сотрудника медицинского учреждения, который подозревал насилие (хотя его руководитель и отклонил впоследствии это предположение, приписав странные отметины на коже Виктории симптоматике чесотки), и социальными работниками, участвовавшими в деле. Лэминг сокрушался о том факте, что никто, как выяснилось, не понял и не услышал самого ребенка. Я предполагаю, что существовал еще один факт, затруднявший возможность ясно осознавать происходящее для тех, кто контактировал с Куао, который заключался в том, что она, вероятно, представлялась матерью Виктории. Убежденность в ее материнском статусе по отношению к Виктории еще более затруднила для специалистов возможность вообразить, что она может совершать садистическое насилие в отношении беззащитной маленькой девочки. Этот трагический случай является яркой иллюстрацией неспособности общества признать диапазон, сложность, скрытый характер женского насилия, его жестокость и то, что ареной его проявления обычно служит домашнее пространство.

Присутствие явно сильной материнской фигуры, трудность концептуально принять и признать возможность подобного насилия и эмоциональная боль, вызванная необходимостью приписывать акты систематической жестокости этой материнской фигуре, были в данной ситуации очевидны.

Случай Виктории не был расследован должным образом, и ее судьба не отслеживалась, несмотря на травмы, включавшие ожоги от кипятка или пара на ее лице, равно как и в образе Куао не был распознан жестокий мучитель. Вместе с тем различные люди в своих служебных заметках выражали озабоченность, указывая на синяки у ребенка и явный страх, проявляемый ею в присутствии Куао, настолько сильный, что однажды, стоя по стойке смирно, она непроизвольно обмочилась, пока Куао, судя по всему, ее отчитывала (Laming, 2003, р. 40). Несмотря на очевидные внешние признаки насилия, соответствующие выводы не были сделаны. Правда была слишком невыносимой. Казалось, эта пара хотела удержать Викторию рядом с собой, поскольку девочка стала объектом пыток, от которых они получали удовольствие. Все человеческое у нее было полностью отнято:

Учитывая, что ее руки были связаны липкой лентой, она была вынуждена есть, поднося лицо к пище, как собака. Помимо того, что она оказалась вынуждена проводить большую часть времени в нечеловеческих условиях, Викторию также регулярно избивали — и Куао, и Мэннинг. По словам Мэннинга, Куао била ее ежедневно, иногда используя для этого различные предметы: туфлю, молоток, вешалку для одежды, деревянную ложку… Неясно, какие намерения были у Куао на этом этапе. Во время посещения дома г-жой Артуруорри 28 октября 1999 г. они обсудили вариант возвращения во Францию. Однако, несмотря на два визита в Париж, Куао, похоже, не особенно хотела возвращаться во Францию навсегда. У Мэннинга сложилось впечатление, что Куао намеревалась отправить Викторию обратно к родителям в Кот-д'Ивуар, но, несмотря на его явную антипатию к Виктории, он заявил, что не настаивал на этом.

(Laming, 2003, р. 35)

Данная ситуация, вероятно, еще более осложнялась многоплановыми культурными проблемами и возможным страхом специалистов быть обвиненными в расизме в случае выражения ими подозрений в отношении Куао. Можно предположить, что к делу Виктории отнеслись бы более внимательным образом, будь она белым британским ребенком. Невозможно узнать, насколько эти факторы сыграли свою роль, точно можно сказать только то, что серьезное и опасное положение Виктории не было должным образом рассмотрено и никаких мер не было принято. В практическом смысле, возможно, ее статус как «неизвестной» также способствовал всеобщему пренебрежению ее благополучием и служебной халатности, что в том числе помогало Куао «потеряться» из виду для различных местных властей, представители которых наблюдали или обязаны были наблюдать Викторию. Например, она не была зачислена в школу и поэтому потеряла потенциальную возможность оставаться под присмотром. Роль, которую расовая идентичность Виктории сыграла в этих трагических событиях, не ясна, однако ее положение выглядит еще более устрашающим и отчаянным, если принимать во внимание, что она полностью зависела от своего опекуна, с которой она прибыла в чужую страну, а также то, что в Великобритании она имела статус «чужой», или иностранной гражданки. Этот случай отражает не только движущие факторы, приводящие к насилию, но и ту степень невозможности думать о нем из-за тех болезненных эмоций, которые эта ситуация вызывает.

В отчете о расследовании сообщается, что в течение последних нескольких недель своей жизни Виктория «жила и спала в ванне в неотапливаемой ванной комнате, со связанными руками и ногами внутри мусорного мешка, лежа в собственной моче и фекалиях» (Laming. 2003, р. 1). Здесь в ужасающей реальности воплощено представление о детях как о «контейнерах с ядом» для убийственных, токсичных чувств их родителей, о чем уже говорилось выше (deMause). Как и во многих других случаях жестокого насилия в отношении детей, реакция страха ребенка, выражающаяся в недержании мочи или кала, может еще больше разъярить родителей или опекунов, которые переходят тогда к еще более суровым наказаниям, что, в свою очередь, усугубляет ситуацию. В данном случае насилие обострилось до почти невообразимой степени — настолько, что Викторию поместили в мусорный мешок, связанную, в попытке сдержать и ограничить ее эмоциональные и телесные излияния.

В отчете описываются ужасные свидетельства жестокого насилия, в полной мере выявленные только после смерти ребенка:

В конце отказали легкие, сердце и почки Виктории. Доктор Натаниэль Кэри, патологоанатом Министерства внутренних дел с многолетним опытом, провел посмертное исследование тела. В заключении, сделанном доктором, были зафиксированы характер, расположение и степень тяжести нанесенных Виктории травм и способы, которыми они были нанесены. Кэри сказал: «Любые травмы, наносимые детям, ужасны, и любому человеку трудно их осознавать, но с точки зрения характера и степени тяжести травм в данном случае, учитывая то, что наносили их почти систематически, я, безусловно, считаю произошедшее худшим из того, с чем я когда-либо имел дело, и это практически самое худшее, о чем я когда-либо слышал».

В ходе патологоанатомического исследования д-р Кэри зафиксировал не менее 128 травм на теле Виктории, о чем он написал: «Нет ни одного места, которое бы они пошалили — шрамы есть по всему телу».

(Laming,