Блики - Виталий Цориев

Страх, словно тёмная влага из стакана на столике, переполняет парня, проникает в каждый его капилляр. Розовое, с белесой порослью болото доходит ему уже до подмышек и он видит, как сквозь мутную, серебристую слизь на поверхности тут и там проступают чёрные, растянутые пузыри глаз: их очень много и ему кажется, что они смотрят на него с вожделением. Он стонет, зовёт по имени свою подружку, но никакого ответа не получает. Тогда он начинает невнятно молиться: «господибожежтымой, помоги мне, боже», чувствуя, как тысячи тончайших металлических крючьев медленно пронзают его кожу своими треугольными наконечниками, проникая всё глубже в молодую плоть для того, чтобы через пару мгновений разорвать её в клочья. Капли слёз брызгают на его щёки, глаза закатываются… Болотная, гнилостная жижа уже у самого его рта, ещё чуть-чуть и она станет затекать в его пересохшую глотку, в его лёгкие.

Девочка заходит в гостиную, из которой недавно слышала его смех, но в ней никого нет. Она закрывает окно, подходит к креслу: пот от его рук на подлокотниках, заваленный всяким мусором стол. Полупустой бутылёк с наркотиками, его детские фото, застывшие в стекле. Решив, что он в спальне и уже собираясь уходить, девочка вдруг замечает розовато-лиловые разводы на полу, почти в самом центре комнаты. Она садится на корточки и, внимательно приглядевшись, видит тёмные волосы, переплетённые с волокнами ворса. Несколько раз качнувшись, потеряв опору, стакан с газировкой падает набок, расплёскивая её по столу: тёмная шипящая влага смешивается с прозрачным жидким стеклом и её поток смывает ещё несколько капсул с поверхности. У автомобиля во дворе вновь срабатывает сигнализация, правда, теперь её почти не слышно.

Не обращая на это внимания, сосредоточившись, кончиками своих длинных тонких пальцев девочка осторожно трогает податливую поверхность ковра, слегка надавливая: её кисть плавно погружается в пол, словно в творожный торт и она нащупывает голову парня, его лицо. Подумав, что он ещё может быть жив, она обхватывает его за шею и, старательно упираясь ногами, тянет вверх. Треск нарастает, становится всё громче, его раскаты оглушают… Крайним усилием ей удаётся высвободить голову из болота, но, вглядевшись в остатки лица, девочка понимает, что уже ничем не сможет помочь: радужки его глаз словно облеплены рыбьими чешуйками, зрачков не видно. Кажется, парень даже не осознаёт, где он сейчас.

Светло-зеленый цвет стен, глазурованная плитка, покрашенные эмалью швы. Шуршание кондиционера, ультрафиолетовый свет бактерицидных облучателей над дверными проемами и большим столом для стерильных инструментов. Анестезиологи выкатывают из наркозной комнаты тележку с телом Артура, кладут его на операционный стол. Медсестра включает оба светильника – и стационарный и передвижной, последний пододвигает так, чтобы свет от него падал на побритую голову мальчика, которому сейчас будут делать трепанацию черепа.

Оперирующий хирург закрепляет голову Артура в металлической скобе в форме подковы с тремя шипами на винтовой резьбе по краям: он вкручивает штифты с заостренными наконечниками до тех пор, пока они не пронзят кожу и не упрутся в кость черепа, сдавливая ее с двух сторон, словно в тисках. Его ассистент соединяет массивное основание фиксатора с рамой в основании стола, регулирует высоту и наклон головы, смотрит на хирурга и, получив от него кивок, покрепче затягивает винты сочленений. Потом он вводит под скальп местное обезболивающее, прокалывая кожу шприцем в нескольких точках и заставляя ее пузыриться. Маркером рисует линию разреза почти по передней границе волосистой части головы, отступая от нее на сантиметр, наносит поперечные риски. Сестра оборачивает пациента бельем, закрывая лицо Артура с торчащими изо рта и носа трубками, обрабатывает операционное поле бактерицидным раствором.

Ассистент придавливает кожу кончиками пальцев с двух сторон от нарисованной линии. Хирург выкраивает кожный лоскут, ведя скальпелем по дуге – от уха до уха. Кровь брызгает на простыню, ручейком течет из разреза. Когда хирург откидывает лоскут на затылок пациента, сестра накладывает кожные клипсы по краям раны, но кровь продолжает струиться. Ассистент использует зажим, чтобы сильнее сдавить разрезанный кровеносный сосуд. Это помогает, и они продолжают операцию.

Подцепляя долотом надкостницу, хирург соскабливает ее, отделяет от черепа пинцетом и отводит вслед за кожей. Сестра берет со стола один из двух коловоротов, похожих на ручные механические дрели прошлых эпох, вставляет в его наконечник копье нужного диаметра и фиксирует его с помощью винта. Хирург протягивает к ней левую руку ладонью вверх, и она вкладывает в нее готовый к работе инструмент. Взяв коловорот обеими руками и приставив его к нужной точке оголенного черепа, хирург надавливает на него сверху правой ладонью, а левой начинает вращать его ручку. Кровь сочится из дыр в костной ткани, смешиваясь с ее стружкой. Просверлив несколько отверстий нужной глубины по периметру выпиливаемого куска, хирург возвращает коловорот сестре, чтобы та заменила копье фрезой, с помощью которой он сможет расширить отверстия в черепе. Потом он отделяет тупой стороной ложки твердую мозговую оболочку от внутренней костной пластинки и, используя металлический проводник, продевает в два ближайших отверстия проволочную пилу. Его ассистент зацепляет крючки ручек за обе петли проволоки, передает их ему.

Хирург натягивает пилу, покрепче схватившись за ручки, начинает водить ее туда-сюда: «вжик-вжик, вжик-вжик». Медсестра собирает костную стружку, оставшуюся на поверхности черепа и на дне дыр от коловорота, промывает их раствором натрия хлорида из резиновой груши. Закончив распиливать первый промежуток, хирург осторожно достает проводник, дает ассистенту вновь закрепит на нем пилу, берет их обратно и вводит в следующий – так ему придется делать пять раз. Когда он пилит третий отрезок, проволока пилы рвется, заставив резко дернуться его руки вверх, и ее приходится заменять. Хирург матерится, вспоминает, что еще недавно у них был пневматический трепан, которым распиливать кость намного удобнее, но он сломался, и теперь неизвестно, купят ли им новый.

Последний, шестой отрезок хирург не выпиливает, а выкусывает щипцами-кусачками. Открывает полость мозга, отделив и убрав кусок черепа на поддон. Медсестра кладет ватные тампоны по краям кровоточивого кратера. Хирург вскрывает твердую мозговую оболочку, надрезая ее скальпелем. Ассистент промывает рану водой, а сетра одновременно убирает отсосом жидкость.

Хирург вычерпывает ложкой желеобразную железистую часть опухоли с черными прожилками. Потом берет щипцы, чтобы удалить плотную ее часть – темные сгустки, похожие на слизней или пиявок. Это какая-то редкая форма, такого он еще не видел. Его рука едва заметно вздрагивает, сквозь марлевую повязку слышно, как он выплевывает очередное ругательство. Из одного из сосудов мозга, скрытого до этого опухолью, прыскает струя крови, напор которой постепенно усиливается. Его ассистенты, еще менее опытные, чем он, переглядываются. Дернувшись за коагулятором, чтобы хирург смог прижечь им сосуд и остановить кровотечение, медсестра роняет стерильный поддон с выпиленным куском черепа Артура на пол. Хирург еле сдерживает нервный смех, изо всех сил старается взять себя в руки и довести начатое до конца – он закупоривает дыру в сосуде, смотрит в виноватые глаза медсестры.