Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона - Кристофер С. Стюарт

родному городу и тому, что я оставил позади. Ему было двадцать два — на три года моложе меня. Раньше мы были близки, почти как братья. Я проводил лето в его доме в Одессе[23], потому что у него был большой бассейн и огромный задний двор, который выходил на засушливую землю, простирающуюся на многие мили поблизости. Я помню, как мы пытались утопить друг друга в его бассейне и ночевали на заднем дворе далеко от дома. Однажды ночью налетел сильный шторм, и я внезапно проснулся от удара молнии. Я обнаружил, что он изо всех сил придерживает углы палатки, а вокруг нас завывает ветер, льет сильный дождь и гремит гром. Казалось, что палатка вот-вот взлетит, нас подхватит торнадо и унесет в страну Оз. Набравшись храбрости, мы высунули головы через отверстие, сосчитали до трех и совершили отчаянный рывок к дому сквозь темную, режущую ночь. Мы были молоды, но казалось, что только что избежали смерти.

Позже я узнал, что он врезался на своей машине в ограждение моста и мгновенно скончался. Это должны были быть ужасные новости, останавливающие жизнь. Но я просто не мог думать об этом, когда сидел в «Коробке». Это было так далеко, а я жил в миссии передо мной.

— ОК, спасибо, что дал мне знать, — сказал я Биллу. — Я должен идти сейчас. Я не хочу пропустить что-то важное с этой целью.

Билл пытался прорваться сквозь мой туман и вытащить меня.

— Послушай, я занимаюсь этим долгое время и знаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — За эти годы у меня погибло несколько близких членов семьи, и я всегда предпочитал миссию встрече с ними. Хотел бы я сейчас вернуть время назад.

Он помолчал секунду, а затем сказал:

— Эй, послушай. В то время я не мог ясно мыслить. Ничто из этого не стоит больше, чем твоя семья. Ничего из этого. Ты должен поехать домой, пойти на похороны. Мы организуем рейс, чтобы ты вернулся прямо сейчас.

Но я не хотел никуда идти.

— Я не могу, Билл. Прямо сейчас это важнее.

Билл, наконец, сдался. Последнее, что он сказал перед тем, как повесить трубку, было «Ты пожалеешь, что не поехал». И это было все.

Похороны должны были состояться несколькими днями позже. Все члены моей семьи были бы там. Когда люди спрашивали, где я, моя мать отвечала им, что не может дозвониться до меня, потому что я был где-то за границей. Я бы не стал звонить.

В то время это казалось правильным решением. Я не мог видеть ничего, кроме дронов и моей личной миссии. Я сражался в великой войне и спасал жизни. Годы спустя я задавался вопросом, стоили ли того все убийства и разрушения, которые мы совершили. Почему я не попрощался?

Но до этого были еще годы.

Миссия на данный момент отодвинула все это в сторону. Той ночью мы уничтожили бомбиста, которого преследовали. И тут телефон зазвонил снова. На моем радаре появилась еще одна цель.

Сообщение было от ЦРУ. Нет времени на раздумья.

* * *

У Управления был источник, который мог знать расположение Манхэттена и Бруклина, вершин пирамиды, которую мы ломали.

— Иди к нам, — сказали они. — Тебе нужно встретиться с ним.

Я часто работал с Управлением. Они проводили еженедельные целевые встречи, и иногда мы охотились вместе. Они нуждались в нас, потому что мы контролировали беспилотники в зонах боевых действий, и у нас были операторы, которые заходили внутрь и выбивали двери.

Тем не менее, временами между нами была неприязнь. Наша команда испытывала к ним сильное отвращение — мы были обожжены их бюрократией, советами, которые не оправдались. Их парни оценили бы наши миссии. До нас доходили отчеты, которые они отправляли обратно в свою штаб-квартиру в Лэнгли, штат Вирджиния, сообщая своим начальникам, что они ответственны за наши последние убийства. Некоторые из наших парней даже не стали с ними разговаривать. Многие вешали трубку, когда им звонили. Это чувство было взаимным. Мы не нравились некоторым старшим аналитикам агентства, потому что они думали, что у нас слишком много власти. Но сбор разведданных радикально изменился за годы после 11 сентября. ЦРУ больше не было единственным казино в городе, и им это не нравилось.

«Манхэттен» — Абу Айюб аль-Масри

Когда Билл услышал о наводке, он предупредил меня.

— Ты должен подумать, прежде чем куда-либо идти.

Он мало верил их источникам, особенно тому, кто говорил, что может вывести нас на высших руководителей. Я понял это. Но в то же время я чувствовал, что ни одна возможная подсказка о Манхэттене и Бруклине не может быть проигнорирована.

Глава 13. Охота на Дикого Гуся

На следующее утро я сел в вертолет с одним из наших операторов и направился к секретному аванпосту в Багдаде. Я был налегке: только ноутбук, оружие и бронеплиты на теле.

Мы приземлились на крошечной площадке на севере Ирака, где нас подобрали на бронированной машине и доставили на базу ЦРУ. Было позднее утро, жаркое, как обычно. На моем лбу выступили капельки пота.

В прошлой жизни аванпост был дворцом Саддама Хусейна: просторным и сделанным из камня, с бассейном и кучей зданий поменьше, разбросанных вокруг большого главного дома.

Обычно подобные места охраняли армейские патрули в полном обмундировании. Но здесь часовые носили гражданское.

Вызвавший нас агент ждал в одном из гостевых домиков с переводчиком и источником. Я никогда раньше его не встречал. Все, что я запомнил о нем — это усы, манеру быстро говорить говорил и святую веру в свой источник, которого я назвал Молчуном.

Я мало что знал о Молчуне, но это было нормой. В целях безопасности нас обычно держат в неведении относительно чужих источников разведданных. Мы все использовали источники. Некоторые были хорошими парнями, другие просто делали это ради денег. Молчуну определенно много платили. В начале нашей встречи агент специально для него выложил на стол перед нами большую пачку наличных, по меньшей мере, десятки тысяч долларов.

Он мне сразу не понравился. Когда мы пожимали друг другу руки, он не смотрел мне в глаза. Он был высок, с неровно подстриженными усами, левый короче правого. Позже я узнал, что он был ответственен за гибель нескольких американских солдат. ФБР выписало постоянный ордер на его арест, несмотря на то, что он находился под защитой ЦРУ. Сукин сын, конечно, но нам приходилось иметь