Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

небрежно разглядывая придворных Хай-Фэрроу, но до сих пор не могла понять, какого чувства лишилась.

Пока не встретилась взглядом с другим солдатом Райенелла, который по случайности тоже смотрел на нее. Все было тихо – слишком тихо. И тогда ее осенило. Она не видела и не чувствовала ничего, даже когда попыталась проникнуть в его мысли. Фейт едва заметно охнула и вся похолодела. Было время, когда она отчаянно желала, чтобы ее способности внезапно испарились и она смогла бы вернуться к прежней скучной мирской версии себя. Но сейчас только способности сохраняли ей жизнь.

Поначалу она презирала себя за опасный дар, но затем приняла его как часть своего существа. То, что он исчез, повергало в панику не только потому, что она стала бы бесполезна для короля. Без него она чувствовала себя опустошенной.

Когда она снова встретилась взглядом с Рейланом, на разум навалилась тяжесть и продолжала медленно нарастать. Глаза Фейт расширились, и она подняла собственные ментальные щиты, точно зная, что это за ощущение.

Только она не знала, как он это делает.

Обладал ли он теми же способностями? Эта мысль приводила в восторг. Возможно, она не была аномалией в этом мире. Но радость омрачалась страхом, что ее жизнь зависит от его милости. Знал ли он о ней? Это стало бы для нее концом. Он расскажет своему королю или даже разоблачит ее до окончания визита.

Фейт пришлось опереться рукой о стол, чтобы остаться сидеть прямо. В комнате вдруг стало жарко, но она знала, что кроме нее этого никто не почувствует. Платье показалось мучительно тесным, и больше всего на свете ей хотелось сорвать его и освободиться от испытующих взглядов и фальшивых любезностей этого проклятого пира. Она мало знала об этикете фейри – и о правилах приличия, если уж на то пошло, – но понимала, если уйдет раньше, то лишится головы. Поэтому старалась дышать медленно и ровно, сосредоточившись только на этом ритме и делая большие глотки из кубка. Обычно она любила вино, но прямо сейчас хотела превратить его в ледяную воду.

Тория бросала на нее частые взволнованные взгляды, на которые Фейт отвечала улыбкой, которой едва ли можно было кого-то одурачить. Когда она достаточно успокоилась, то осмелилась снова взглянуть на льва.

Рейлан не терял времени и предпринял новую атаку на ее разум. Фейт ощутила знакомое давление и разозлилась еще сильнее, но в то же время ей было интересно узнать, что чувствовал Ник, когда она пробивалась к его сознанию. Чувство вины охватило ее.

Натиск усиливался, и, не успев подумать, Фейт сорвалась.

– Прекрати, – прошипела она.

Несколько ближайших фейри растерянно посмотрели на нее с неприязнью, и Фейт проклинала себя за ошибку. Генерал еще не сказал ей ни слова, и со стороны казалось, будто она набросилась на него безо всякой причины. Он поднял бровь, и она заметила задорные огоньки в его глазах, словно звезды в ночном небе.

– Что-то не так? – От его голоса по спине побежали мурашки и гнев сменился желанием. Она стиснула зубы, не в состоянии подобрать слова. По крайней мере, приличные.

Медленно вздохнув, она заставила себя улыбнуться и процедила сквозь зубы:

– Вовсе нет. – Она собиралась полностью игнорировать его до конца вечера. Затем на нее навалилась тяжесть, почти раздавившая ее сознание. Она заморгала, чтобы прогнать тьму, застилавшую зрение. Голова пульсировала, но всего несколько мучительных секунд, а потом Фейт выпрямилась, когда комната перестала кружиться, и лишь надеялась, что никто не заметил.

Чтобы убедиться, что способности вернулись, она поймала взгляд королевы, которая тоже смотрела на нее. Когда на краю сознания промелькнуло несколько мыслей – в основном интерес к странному человеку напротив, – Фейт едва слышно выдохнула. Она привлекла излишнее внимание, но, по крайней мере, больше не паниковала и снова могла сосредоточиться. Нужно просто пережить следующий час; пережить застолье, на котором она уже не показала себя тихой и дружелюбной, как было велено.

Будет чудом, если к концу недели у нее останется голова на плечах.

Возбужденные голоса начали стихать, знатные фейри развалились за столом, сытые и довольные. Фейт, однако, умирала со скуки и проглотила всего пару кусочков. Раздражающие взгляды Рейлана и страх, что способности снова могут пропасть, лишили ее аппетита.

Она хотела встретиться лицом к лицу с генералом и спросить, в чем его проблема, а также удовлетворить зудящее любопытство, обладает ли он теми же способностями, но не представляла, как это сделать, чтобы не выдать саму себя. Мысль о том, что он уже все знает, приводила в ужас. Если он что-нибудь и заподозрил, то хранил молчание, что было самым опасным признаком перед нападением хищника. Но помимо ответов на свои вопросы, она отчаянно желала полного одиночества. Мгновения тишины. Она так устала, что даже не могла найти в себе силы отгородиться от громких мыслей окружающих, которые бессвязно жужжали в голове, как надоедливые осы.

В первый и, вероятно, единственный раз голос Орлона стал ее спасением.

– Слуги проводят вас до покоев и будут в вашем полном распоряжении, если что-то понадобится.

К счастью, члены королевских семей начали подниматься из-за стола, и Фейт расслабилась и слегка развалилась на стуле, пока все были чем-то заняты.

– Мой дом – ваш дом, по которому вы можете свободно гулять. И я с нетерпением жду официальной встречи, как только вы отдохнете, чтобы обсудить вопросы.

Фейт тоже поднялась, обошла стол и встала рядом с Торией, пока они наблюдали, как гости направляются к выходу после нескольких слов благодарности. Когда генерал поклонился королю, то бросил на Фейт последний мимолетный взгляд, прежде чем резко развернулся и зашагал прочь с развевающимся за спиной багровым плащом.

Он ей не нравился – она противилась этому, – но проклинала пугающий трепет, который посылал по телу один его взгляд.

Когда все гости покинули зал, включая придворных Хай-Фэрроу, три королевские особы и Фейт остались стоять в неловкой тишине. Тория извинилась и вышла первой, натянуто улыбнувшись подруге. Фейт не спрашивала разрешения, прежде не испытав удачу, и сделала шаг к двери, манящей к бегству.

– Фейт, – пропел Орлон у нее за спиной.

Она закрыла глаза и мысленно выругалась, понимая, что не уйдет невредимой, а потом повернулась лицом к королю.

– Ты снова пересекла черту, сказала то, чего не следовало говорить, и я без колебаний отрежу тебе язык.

Это была не пустая угроза. Марка доброго приветливого хозяина спала, обнажив жестокое, мрачное, полное ненависти лицо, которое было ей так знакомо.