Свидание с небесным покровителем - Ольга Володарская

Виола не знала, как поступить. С одной стороны, это былпоследний шанс выйти замуж (причем удачно), с другой – против воли матери идтине каждый отважится, тем более что она тебе всю жизнь посвятила. Да и как ееодну бросишь в поселке? Если уезжать, то вместе с ней, а Полина наотрезотказывалась принимать дочкиного избранника…

Габриель не выдержал – вмешался. Явился в отсутствие Виолы вдом, взял Полину за шею да со всего маху шарахнул головой об стену. Та вмгновение умерла. А дочь, обнаружив ее, решила: плохо матери стало, она упалада лбом неудачно ударилась.

Похоронили Полину. Виола мать, естественно, оплакивала, нопочти сразу после погребения жениха в дом привела. Сказала, подождем досорокового дня, потом можно и к тебе ехать. Да только парень так долго ждать немог. Сказал, что дела требуют его непосредственного присутствия, и уехал.Вернуться обещал аккурат после поминок. Но больше его в поселке не видели.Права оказалась Полина. Прощелыгой был дочкин ухажер. А сама она… шалавой! Кактолько стало Виоле ясно, что не вернется к ней женишок, так она по рукам ипошла. С кем только не путалась. И, главное, без всякого стыда. «Слишком долгоя себя сдерживала, – смеялась она. – Надо наверстывать…» Инаверстала! За полгода из добропорядочной девушки превратилась в потаскуху, авскоре погибла. В погоне за удовольствиями и деньгами – не до бус ейстало! – достигла Виола обочины федеральной трассы, где и закончила своиземные дни. Один из случайных любовников в нетрезвом виде вышвырнул девушку наскорости из машины. Она упала и ударилась головой об асфальт. Умерла мгновенно.Точно так же, как ее мать, которая, оказывается, была во многом права…

После этого случая Габриель долгое время не вмешивался вжизнь прихожанок, пока его до глубины души не затронула история одной из них…

Женщину звали Верой. Ей было лет тридцать восемь. Невысокая,крепкая, с длинными толстыми косами… За эти косы ее муж-алкоголик и таскал повсему селу. Накрутит их на кулак и волочет… Не забывая пинать, хлестать по лицуи обзывать грязными словами. Обычно это случалось два раза в месяц, когдамужику зарплату давали и он на все деньги покупал водки, а продолжалось минутпятнадцать – дольше тот стоять на ногах не мог, падал и отключался. Как толькоон затихал, поднималась с земли Вера. Утерев окровавленный рот, отряхнувшись,поправив растрепавшиеся волосы, она хватала своего благоверного под мышки итащила домой. Соседи кричали ей: «Брось этого урода, проспится, сам домойпридет!» А она отвечала: «Как же бросить? Вдруг замерзнет (если зимой) илизадавит его кто (если летом), нет-нет, пусть дома лежит… Мне так спокойнее!»

Кроме мужа-алкоголика, у Веры были на иждивении больная матьи две дочки-школьницы. Всех женщина на себе тащила. Работала с утра до позднеговечера: утром на коровнике дояркой, вечером в детском саду уборщицей. А потомеще по дому хлопотала до ночи. На сон времени оставалось часов пять. Да и в этижалкие часы не всегда удавалось отдохнуть. А все из-за алкаша-мужа. Он то оралблагим матом, то требовал денег на вино, то начинал крушить мебель, то приводилв дом дружков и они вместе уносили что-нибудь из вещей на продажу…

В общем, жизнь Веры была похожа на ад. Не будь мужа, всепо-другому бы пошло. И денег бы более-менее хватало, и спокойствие бывоцарилось в доме, и личная жизнь бы у Веры появилась, а то исключительно радисемьи жила, рукой на себя махнув. Глядишь, еще и замуж бы вышла за хорошегочеловека.

Этого мнения придерживались все сельчане. И все ждали, когдаВерин муж допьется до могилы. Но тот надежд соседей не оправдывал. Более того,пил все больше и больше и работу бросил. А вот жену свою по улицам таскать закосы стал гораздо чаще. И пришлось вмешаться Габриелю. Как-то вечером он пошелна реку и встретил Вериного мужа. Тот был привычно пьян, сидел на берегу, рыбуловил (пить на что-то нужно было, а из дома все ценное уже вынес). Габриельподошел к нему сзади, схватил за шею, сунул лицом в реку и держал головупьяницы под водой до тех пор, пока тот не перестал дышать.

Труп Вериного мужа обнаружили утром. Ни у кого не былосомнений в том, что он умер своей смертью. Все решили – свалился в реку и утоп,что сельчан очень порадовало. Они этого, конечно, Вере не показывали, но напохоронах ни один по покойнику слезы не проронил. Тогда как вдова исходилаплачем, кидалась на гроб и все кричала: «На кого ж ты меня покинул?»Односельчан это не удивило, они посчитали такое поведение нормальным дляпогребения. Испокон веку был такой обычай – по усопшим убиваться. Иной раз дляэтого специально обученных плакальщиц нанимали, а тут сама вдова на себя взялаих обязанности, чем не молодец баба?

Но Вера не перестала горевать даже после сорокового дня.Почернела лицом, исхудала, домашние дела забросила. Каждый день на кладбищеходила и у могилы часами просиживала. Когда просто плакала, когда вела тихиебеседы с покойным мужем, когда вслух их жизнь вспоминала. И, главное, такой этажизнь, оказывается, радостной была, что те, кто слышал ее монологи, осуждающеголовами качали. Это ж надо иметь такую короткую память! Ни побоев, нибезобразий будто и не было, а имела место идиллия с редкими срывамиблаговерного… Да и срывался он потому, что характером был слаб, нехорошие людиспаивали…

Смотрел Габриель на все это, смотрел и понял вот что…Первое: люди не понимают своего счастья. Второе: все они неблагодарные твари. Итретье: больше он никому помогать не будет. Пусть живут как хотят и мучаются,коль не способны оценить дара Господнего.

И как только он сделал такие выводы, желание бытьсвященником бесследно исчезло. И вспомнились слова Толстого: «Тому не нуженхрам, у кого Господь в душе». А коли так – незачем ему оставаться более прицеркви. И уж тем паче замаливать грехи неблагодарных прихожан…

Пошли они все!..

Габриель снял с себя массивный крест и рясу, повесил и то идругое на молитвенник. Достав из ящичка для подаяний немного денег, он сунул ихв карман брюк. После чего зашел в домик, где обитал эти два года, собрал свойнеизменный рюкзак и покинул село навсегда.

– Ломайте! – скомандовал Митрофан и посторонился,давая плотнику подойти к двери. До этого Голушко пытался открыть ее полученнымот горничной ключом, но безрезультатно.

Чудик с плеером (Иван Гончаров, насколько Голушко помнил)кивнул и достал из-за пояса маленький ломик. Как он умудрялся слышать то, чтоему говорят, не снимая наушников, для Митрофана было загадкой.

– Вы только поаккуратнее, хорошо?

– Естественно, – флегматично ответилплотник. – Иначе стоимость двери из моей зарплаты вычтут…

Он ловко втиснул ломик между дверью и косяком и поднажал.Раздался треск. На крыльцо упало несколько стружек. И дверь отворилась.

– Да вы мастер, – похвалил Гончарова Митрофан.

– Ага. Высшей категории плотник. А занимаюсь всякойерундой! – хмыкнул тот. В голосе его появились эмоции, а вот физиономияосталась такой же постной. На Митрофана люди с такими лицами тоску нагоняли.Так и хотелось ущипнуть их за нос или за щеки потрепать. А то смотреть тошно!