Мой сводный идеал - Елена Попова

не смотри на меня так… ― одними губами проговорила я, не понимая, что происходит.

― Тась, я… не знаю, что на меня нашло. Прости…

Руслан запустил пальцы в волосы, набрал полные легкие воздуха и в полной растерянности помотал головой.

― Я правда, правда не хотел, чтобы так вышло Тась… Дурак, ― усмехнулся он. ― Думал, так я отомщу ей… ― сказал он ни столько мне, сколько себе.

― От-томстишь? ― ломающимся голосом переспросила я.

И тут мой взгляд упал на рамку с фотографией его бывшей, валяющуюся на полу, затем в голову проникли слова песни о разлуке и ревности, которая заиграла вот уже в третий раз.

И я начала возвращаться с небес на землю, с горечью осознавая, что двигало Русланом, когда он решил меня поцеловать.

― Этот поцелуй был местью Лике? ― мой голос задрожал, а по щекам предательски скатились слезы.

Руслан не мог найти слов, но они и не требовались. За него ответил взгляд полный горечи и сожаления.

Воздух закончился. В одно мгновенье в этой комнате не осталось ни грамма кислорода. Я стала задыхаться от мысли, что мои губы, мое тело, мои чувства к Руслану стали жалким орудием мести.

 Мести! Мести! Мести, черт возьми! Это не было взаимным влечением. Это. Была. Отместка. Бывшей!

Я выбежала в коридор, с трудом подавив в себе острое желание разрыдаться. Распахнула дверь в свою комнату, закрыла ее на замок и, упав на кровать лицом в подушку, дала волю слезам.

Меня раздирало от того, насколько же сильно я ошиблась, подумав, что Руслан долгое время скрывал свои чувства.

Не было у него никаких чувств.

Я их придумала.

Да так от них ослепла, что не заметила, насколько он был пьяным и отчаявшимся, когда накинулся на меня с поцелуем.

Разве это состояние можно было спутать со страстью?

Можно. Если ты, конечно, полная дура. Если твоя душа ― общежитие, в которое может зайти любой. Натоптать, наплевать там и выйти вон, не подумав: «А как же ее чувства? А как ей жить после этого?»

От боли сдавило горло, мне снова стало трудно дышать.

Кто-нибудь, умоляю, покажите мне, в какой части моего тела пришит ярлык с надписью: «Над ней можно измываться», и я вырву его вместе с кожей. С кожей, которую хотелось снять, лишь бы стереть с себя поцелуи. Эти горькие, унизительные, рвущие душу на куски поцелуи.

* * *

Не помню, сколько времени я пролежала, уткнувшись лицом в подушку. Я крутила в голове последние слова Руслана и до крови кусала губу, лишь бы физической болью заглушить душевную.

«И о чем я только думала, когда ответила на его поцелуй? Что теперь мы будем тайком встречаться, бегать друг к другу в комнаты ночами, и целоваться в его машине по пути в универ?» ― с горечью подумала я.

― Какая же я дура, господи-и-и-и… ― прошептала я, сев на кровати.

«Надо успокоиться. Надо успокоиться. Иначе мои глаза распухнут, и я стану похожей на окуня».

Это убеждение часто действовало. Я знала, что после того как наревусь, буду еще пару дней ходить с опухшим лицом и бесконечно тереть чесавшиеся глаза.

 Унять слезы обычно получалось довольно быстро. А вот чтобы возродить слабо-трепещущее сердце, времени требовалось гораздо больше.

В приоткрытое окно потянуло запахом сигарет. Я встала с кровати, подошла к окну, раздвинула пальцем жалюзи и увидела Руслана курящим на крыльце.

Несмотря на холод, он стоял в одной черной футболке, джинсах и сланцах, надетых на голые ноги.

Не успевая выпустить дым, он быстро делал новую затяжку, и нервно дергал ногой.

Я понятия не имела, какие мысли крутились в голове Руслана в тот момент: сожалел, что причинил мне боль, или напевал себе ту песню о расставании и продолжал горевать о своей бывшей?

Глядя на него я ощущала, как чувство жалости к себе, постепенно сменялось злостью.

И чем дольше я смотрела в окно, тем крепче становилось желание спуститься вниз и залепить ему звонкую пощечину.

Он резко поднял взгляд на мое окно и мои пальцы отпустили жалюзи так молниеносно, что, должно быть, он даже не заметил, что я за ним наблюдала.

Звонок от Кости отвлек меня от идеи перехватить его на лестнице и съездить по лицу.

Болтать с ним не было никакого желания, но решив, что он мог звонить с новостями про тех отморозков, я нажала на зеленую кнопку.

― Привет еще раз! Слушай, ну я вроде бы все уладил. Позвонил твоему отцу, все ему объяснил и убедил, что в полицию обращаться бесполезно.

― Угу, хорошо, ― я снова приоткрыла жалюзи.

― Как твоя рука?

― Нормально вроде.

 Костя что-то говорил, а я наблюдала, как Руслан кинул окурок в урну, затем подошел к входной двери и, глядя на нее, сжал руки кулаки.

― Ну так что, согласна? ― о чем-то спросил Костя.

― Ага… ― не думая, ответила я и округлила глаза, глядя, как Руслан несколько раз ударил в железную дверь. Я заметила кровь на его руке.

― Окей, отлично. Тогда я сразу после универа за тобой, ладно? Собирайся часам к трем.

― Куда? ― нахмурилась я, убирая палец с жалюзи.

― Как куда? К Гарику, фильм смотреть.

― А-а… ― я почесала голову, пытаясь сообразить, как теперь отказаться от предложения, принятого моим автопилотом.

И тут подумала, что вместо размазывания слез по лицу, мне и правда не помешало бы развеяться,

― Ты сказал быть готовой к трем? Окей. Я буду готова!

Я сделала несколько глубоких вдохов, а затем, прихватив с собой косметичку, отправилась в ванную комнату, чтобы умыть соленое от слез лицо и привести себя в порядок.

Но, как оказалось, ванная уже была занята Русланом.

Я провела в ванной комнате на первом этаже около десяти минут. Умылась, прочесала все еще влажные волосы, нанесла на лицо крем, положила под слегка опухшие глаза патчи.

Ванная комната находились в аккурат под той, что была на втором этаже, и их объединял один водосчетчик, который с бешеной скоростью наматывал холодную воду.

«Пытаешься протрезветь?» ― глядя в потолок подумала я.

 И переведя взгляд на свое отражение в зеркале, добавила вслух:

 ― Возможно, на трезвую голову до тебя и дойдет, что играть чужими чувствами ― очень жестокая затея. Но это уже ничего не изменит. Я никогда не прощу тебя за то, что сегодня случилось.

Я вышла из ванной комнаты,