Жанна д'Арк - Анатолий Левандовский

В конце концов король, уступая силе обстоятельств, согласился начать поход. Чтобы парализовать упорство де Тремуйля, его поставили во главе армии. По предписанию Жанны в города Шампани были разосланы письма, объявлявшие о цели похода.

27 июня передовые отряды покинули Жьен и двинулись в направлении на северо-восток.

Путь от Жьена до Реймса занял всего двадцать дней.

Первая непредвиденная задержка произошла у Оксерра. Городские старшины, остававшиеся верными герцогу Бургундскому, не желали впустить королевскую армию в пределы крепостных стен. Жанна предложила штурмовать город. Но господин де Тремуйль нашел другой способ уладить дело. Он договорился с «отцами города» о «перемирии», согласно которому французы обязались не заходить в Оксерр. Эта сделка встала горожанам в десять тысяч золотых экю, которые тут же утонули в бездонном кармане находчивого шамбеллана.

Армия освобождения продолжала идти вперед.

У Труа пришлось снова остановиться. На этот раз стоянка грозила затянуться надолго.

Город Труа был памятен арманьякам. Именно здесь когда-то заключили позорный договор с англичанами, лишавший престола нынешнего короля. Именно здесь подлая королева Изабо отреклась от сына…

С тех пор Труа неизменно оставался в руках врагов. Это был большой ремесленный центр, создавший свои богатства на производстве шерстяных тканей. Могущественная корпорация суконщиков крепко держала руку английских и бургундских хозяев. Без английского сырья и бургундских ярмарок туго пришлось бы предпринимателям и купцам Труа. Поэтому неожиданный приход Карла VII поставил их перед весьма сложной проблемой.

Между тем миновать Труа французы не могли. Они не рисковали обойти город и оставить его в тылу своих войск.

Утром 5 июля, находясь на подступах к Труа, король отправил письма к членам городского совета. Было отослано и письмо Жанны, в котором она уговаривала магистрат изъявить покорность законному монарху и открыть ворота.

В большом зале ратуши было душно. Сегодня вопреки обычному здесь собрались все городские старшины. Почтенные патриции соперничали друг с другом роскошью массивных перстней и парчовых шуб, подбитых дорогими мехами.

Один за другим выступали мэтр Жиль Легюизе, брат местного епископа, господа Геннекен, Жувенен и многие другие.

Мнения старшин не расходились. Дело было ясное. С 1420 года они хранят верность бургундцам и англичанам. Если они ее нарушат, их ожидает жестокая месть и, главное, полный финансовый крах. И что, собственно, нужно этому так называемому «дофину»? Разве он не может пройти стороной? Пусть себе убирается подобру-поздорову. Город силен своими укреплениями, полон продовольствия и готов выдержать многомесячную осаду. Следует лишь немедленно просить солдат у герцога Бургундского и отписать другим городам Шампани, чтобы добиться единства действий. А дофину надо ответить дипломатично – сослаться на то, что им, горожанам, нет выбора:

«…Несмотря на все наши желания и добрую волю, мы вынуждены считаться с воинами, находящимися в городе, которые гораздо сильнее нас…»

Тут кто-то из советников обратил внимание на письмо Девы. Письмо было прочтено и вызвало дружный хохот.

– В этом письме, – заметил мэтр Геннекен, – нет ни смысла, ни склада. Это просто насмешка над нами.

– Что вы хотите, – возразил пожилой патриций, – всему свету известно, что безумная девка одержима бесами.

Мэтр Легюизе смачно хихикнул:

– Дело здесь не в безумии. Просто глупая курица вздумала разыгрывать петуха.

Все снова покатились со смеху.

Письмо Жанны решили не удостаивать ответом. Его порвали и бросили в огонь.

В пятницу, 8 июля, король созвал экстренное заседание. Были приглашены принцы крови, постоянные советники и военные вожди. Господа были настроены мрачно. Они нарисовали весьма безотрадную картину.

Вот уже четыре дня, как они болтаются перед Труа. Их встретили пулями и ядрами. О том, чтобы взять город миром, нечего и думать. Штурмовать? Но это безумие. Городские стены с ходу не преодолеешь. Осаждать? Но при своих ресурсах город выстоит не одну неделю. Кроме того, Труа завязал переписку с Шалоном и Реймсом – составилась настоящая коалиция. Если эти города будут действовать в содружестве, если годоны или бургундцы подтянут свежие силы, тогда арманьяков ждет гибель. А пока армия голодает, надеяться не на что. Надо, смирив гордыню, заворачивать обратно в Жьен. Не согласятся с этим сейчас – станут каяться после, да будет поздно…

Вдруг раздался стук в дверь.

На пороге появилась Жанна, бледная и спокойная. Она пришла сюда, повинуясь внутреннему голосу. Сердце подсказало девушке, что здесь решается судьба похода. И она одна, зная настроения воинов, могла дать достойный ответ господам тихоходам.

Подойдя к королю, Жанна преклонила колено:

– Милый дофин, не поддавайтесь печали. Вы вступите в город не позднее чем по истечении трех дней.

Советники были поражены. Камень спал с души Реймского архиепископа. Вот она, неожиданная спасительница! Вот слова, которые нужно было произнести!

– Жанна, – ласково сказал он, – мы подождали бы и дольше, ну, допустим, неделю, если бы могли верить, что произойдет так, как вы говорите!

Девушка посмотрела прямо в глаза прелату:

– Неделю?.. Вы будете там завтра!..

Когда капитан де Планси, явившись в ратушу, сообщил старшинам о последних событиях, они не поверили.

Господин Легюизе и еще несколько человек поднялись на городскую стену, чтобы своими глазами убедиться в происходящем.

Увы, капитан не обманул их. Арманьяки решили штурмовать Труа. Вот они носятся туда и сюда, тащат фашины и бревна, готовят артиллерию. Безумцы!..

Но сколько их, однако! Все темным-темно от лат и кольчуг! Их тысячи!

А это кто, впереди у рва, под белым знаменем? Ба, это и есть их пресловутая Дева! Смотрите, она распоряжается, указывает командирам на слабые места стен, сама сбрасывает в ров фашины!

Вот вам и курица!..

Теперь мэтру Легюизе уже совсем не до смеха. Он косится на своих спутников. Они стоят понурые и молча поглядывают друг на друга. Все думают об одном и том же…

…Штурма города господа старшины допустить не могли. Они были очень храбрыми, пока надеялись, что арманьяков можно образумить. Но они прекрасно знали, что вся городская чернь, все ремесленники, подмастерья и наемные чесальщики шерсти не на их стороне. Со дня на день они ожидали восстания. Если городская беднота объединится со штурмующими, то не спасет никакой гарнизон. Тогда всем им конец, тем более что разъяренные арманьяки после взятия города обязательно вспомнят старую измену.

Нет уж, лучше пожертвовать выгодой, чем расстаться с жизнью. К черту герцога Бургундского, если он не присылает помощи! К черту регента Бедфорда, если он молчит и выжидает! Они-то, патриции Труа, больше выжидать не могут.