Исчезновение - Клэр Дуглас

растеряла. Встречаться с ними через силу было тяжело, и она перестала. Казалось, проще проводить время с Уэзли, прячась от действительности. Три ее близких подруги пропали, и ей хотелось сделать то же самое. Оливия так и поступила.

– У меня недавно появились новые друзья, – говорит она, стоя спиной к Уэзли и перевешивая уздечку на другой крючок. – Девушка, которая помогает мне по конюшне…

Учитывая, что возраст девочек, занимающихся подобной работой, от одиннадцати до пятнадцати лет, поверить этому было сложно. Единственная подходящая ей по возрасту возможная подруга – Мэл, инструктор по верховой езде. Но она замужем, у нее два сына-подростка. Как-то раз Оливия предложила ей сходить куда-нибудь вместе после работы, но Мэл с испугом на нее посмотрела и сказала, что торопится к мальчикам.

– Неужели? Как же ее зовут?

– Шарлотта. – Оливия берет имя с потолка. Оно всегда ей нравилось. Если б у нее была дочь, она бы так ее и назвала.

– Куда же вы пойдете? – Уэзли спрашивает с таким подозрением, что ей хочется рассмеяться. Он что, правда боится, что она собралась идти с мужчиной? Он каждую неделю ходит, как сам говорит, на мальчишники. Никто не знает, где и с кем он провел прошлый вечер, хотя Уэзли и уверяет, что со Стэном. Но он исчез примерно в то время, когда напали на Дженну… Оливия глубоко вздыхает, гоня от себя черные мысли. Уэз никого не может обидеть. Так ли это? Она точно знает, что человек, загнанный в угол, способен на многое.

Ее глаза наполняются слезами. Она смотрит на связки уздечек на стене. У нее та жизнь, которую она заслуживает.

Двадцать лет назад Оливия жила по-другому – счастливая, невинная, не ведающая, какие перемены ее ждут. Она собиралась на еженедельную вечеринку с подругами. Нарядилась, надела сапоги до колен, клетчатую мини-юбку, уложила красивые русые волосы. У нее было округлое молодое лицо. Она предвкушала будущее – отношения с Уэзли, встречи с подружками… Ей хотелось попасть в новый клуб в соседнем городе, сейчас он давно уже закрыт. Жизнь была полна ожиданий. Она была цветная, а сейчас – черно-белая, нарисованная простым карандашом, тускнеющим с годами. Виски у нее слегка поседели, она набрала вес и не помнит, когда в последний раз чему-то радовалась. Как бы ей и правда хотелось иметь подругу Шарлотту! Веселую, заводную, которая подбивала бы ее на глупости, таскала бы по ночным клубам, танцевала бы с ней там до упаду…

Какая была бы жизнь у Салли, Тамзин и Кэти, если б они не исчезли двадцать лет назад? Были бы они сейчас замужем? С детьми? Остались ли бы все жить здесь или разъехались по разным городам?

– Лив, ты заснула? Я спрашиваю, куда вы идете?

– Пока не знаю. Прости, мне пора. – Оливия наконец поворачивается к нему лицом. – Мне кое-что еще надо закончить сегодня.

– А мне что делать? – ноет Уэзли. – Они ведь тоже были моими друзьями.

«Нет, – хочется закричать ей, – ни черта они не были! Салли вообще тебя терпеть не могла!»

Но она сжимает губы плотнее. Не хочет его обижать. Непонятно, почему, – он-то постоянно ее обижает. А теперь – «я думал, мы проведем этот вечер вместе»…

– Значит, ты все неправильно понял, так? Я не говорила, что буду вечером с тобой. После того, как ты поступил со мной днем – бросил, вместо того чтобы пообедать вместе, – я поняла, что ты не хочешь меня сегодня видеть.

Повисает тишина.

– Это из-за вчерашнего вечера?

Оливия вздыхает:

– Нет, конечно.

– Ты странно ведешь себя с тех пор. И мне не понравилось, как ты разговаривала со мной днем. Знаешь, когда будем жить вместе, такого не должно быть.

– Чего именно?

Уэзли поглубже засовывает руки в карманы.

– Ну, вот так просто болтаться где-то одной… Люди, живущие вместе, так не поступают.

– Ах, вот как! То есть ты больше не бегаешь на мальчишники, да? Ты это имеешь в виду?

Он не очень уверенно отвечает:

– Ну… это другое. Мы собираемся, чтобы посмотреть футбол. Не ходим по клубам, не снимаем девчонок…

Оливия закрывает глаза. Внезапно она чувствует себя такой уставшей… И в этот момент понимает, что ее травмы помогали Уэзли постоянно держать ее на поводке. Он по-прежнему натягивает его, а ей хочется только бежать, бежать и бежать…

– Уэз, – вздыхает она, – речь идет об одном вечере. Мы не можем так жить, мы постоянно варимся в одном котле. Я не задавала вчера никаких вопросов, когда ты вдруг сказал, что тебе срочно надо куда-то уйти.

– Я же говорил тебе! Стэн просил помочь ему. Проблема с женщиной. – Насколько Оливии было известно, ни у кого из его друзей не было постоянной пары. – Ты раньше не волновалась по таким поводам.

– Ну, а сейчас волнуюсь.

Он злобно смеется.

– Понял, понял… Ты все годы меня использовала, да? Теперь у тебя больше сил, нога не так беспокоит, и я тебе больше не нужен… Что ж, иди на хрен, Оливия, иди на хрен!

– Уэз…

Он резко разворачивается и уходит. Она не бежит за ним.

Когда мама заходит в сарай, Оливия все еще сидит там, на лавочке. Угасающий солнечный свет поблескивает на плиточном полу.

– Что ты здесь делаешь одна? – В руках у матери набор для ухода за лошадьми, она кладет его на полку рядом с другими такими же. Оливия не знала, что мама вернулась. Днем она забрала ее у Стоящих Камней и довезла до дома, а после этого собиралась в магазин, чтобы пополнить их запасы. Это было так давно…

– Ты привела Скай обратно?

– Привела, она в конюшне. – Оливия отряхивает свои бриджи. Наверное, она пропахла лошадьми. Подметки ее ботинок для верховой езды сплошь в налипшей грязи. – Да, еще приходил ветеринар, посмотрел Пиклз.

Мать разворачивается к ней, выражение лица у нее становится более мягким.

– Тяжелый сегодня день, я понимаю… – Оливия ничего не отвечает, продолжая счищать со своей одежды лошадиные волосы. – Я так люблю тебя, ты ведь знаешь это?

Оливия с удивлением поднимает на нее глаза. Мама не слишком часто делает такие заявления.

– Конечно. И я тебя тоже.

Мать подходит и садится рядом, неловкими движениями поглаживает ее по коленке.

– Мне нравится Уэзли, это правда, но я боюсь, что ты с ним несчастна.

Оливия почти готова поделиться с ней и сомнениями относительно Уэзли, и грустными мыслями о своей жизни. Задавать вопросы она опасается. Однажды мама сказала, что никогда не сможет рассказать ей всего. Поэтому глупо спрашивать, заранее зная, что не получишь ответ.

– Ты