Дом с химерами - Юрий Яковлевич Иваниченко

в аквалангах лезли из Москвы-реки, что твои раки, – ловить их некому было б и некогда.

– И я поначалу так думала! – запальчиво подскочила вслед за Ильичем Аннушка. – А вчера я сюда спустилась, хотела метки проверить, посмотреть, может, ребята уже выбрались из дренажной дыры, а я просто не в курсе, не позвонили…

– Кстати, весьма реалистическая версия, – перебил её Арсений, поднимаясь за остальными. Они переглянулись с Кононовым, и оба воззрились на девушку. – Нашли бриллианты, тебе ни слова и сейчас уже переходят границу по карельским болотам?.. – пояснил свою версию капитан Точилин.

Но Аннушка отчего-то только смутилась. Совсем как дитя малое, стала теребить и покусывать длинное ухо вязаной шапочки. И, наконец, призналась, и явно нехотя:

– В общем, ребята не в курсе насчёт бриллиантов. Они тут бункер райкома комсомола ищут. Нетронутый. Его якобы на всех картах потеряли…

Пахомыч замычал что-то вроде:

– Атлантида?!

На что Аннушка сделала новое признание, впрочем, в развитие предыдущего:

– …а я нашла. Будто бы. Пририсовала его к карте… – процедила она сквозь зубы и глядя куда-то в сторону.

– Так, а что же было вчера?.. – не стал Арсений окончательно загонять девушку в краску. И всё-таки не удержался, чтоб не добавить: – Какая вчера образовалась опасность для одураченных тобой диггеров?

– А такая…

Одна во мраке

Прошлой ночью, в то время как опера находились по домам, задержанные – в «обезьяннике», бородатый Роберто – в окружении всей своры, полковник Камышев – на диване, кот Прохор и эксперт Лобов – с покойниками, диггеры Горлум и Крыс – на ходу в подземелье, отважная «Tomb Raider» двигалась навстречу неизвестности…

«Надо было взять в клубе болотные сапоги, – подумала Аннушка, оглядываясь во мраке, разреженном красноватыми отблесками её фонаря. – Хотя, как бы ты попросила?» – состроила она самой себе кислую рожицу. Действительно, пришлось бы объяснять председателю клуба «Metro Rat», куда это подевались «столичные крысы» без его на то благословения. А мужик он, как помнилось Анне, в отношении техники безопасности особо занудный. И уж подобного рода выходка: пойти, никого не поставив в известность, и, как закономерное следствие, – потеряться – это был бы повод для грандиозной спасательной экспедиции. Совершенно ненужной для осуществления её планов, но…

«Кабы не вышло, что совершенно необходимой для моего собственного спасения, – нахмурилась девушка, ухватившись за решётку ограждения и выглядывая за угол тоннеля. – Вот чёрт…»

Оно таки оправдалось. Мерзкое, холодное, липкое опасение, не покидавшее её с того момента, как она обнаружила: сточная канава на дне тоннеля, казавшаяся недавно всего лишь захламленным ручейком, – теперь довольно бурный поток, несущий тот же хлам с резвостью горной речушки. А за очередным поворотом речушка так вовсе превращалась в остепенившуюся реку, полноценную и полноводную. Видно было в пятне света, как чёрные волны окатывают осклизлые берега, свиваются в чёрные водовороты у ответвлений ливнёвки, закипают бурунами, огибая бог весть как попавшее сюда угрюмое пианино. И оно гудит прощальный реквием по уходящему, уплывающему во мрак быту.

Артефакты быта и анахронизмы плывут мимо в золотых отблесках, рассеянных её фонарём: пластиковые бутылки, старинные пружинные матрацы, раскисшие газеты. Ого, и ржавый остов горбатого «запорожца» заскрежетал о бетонный парапет, на который перебралась Аннушка.

К счастью, парапет, специально для таких случаев отлитый из бетона, всё ещё возвышался над чёрным потоком. По крайней мере, под ногами не хлюпали лужи.

«И ведь что странно, – подумала Аннушка, осторожно продвигаясь вдоль закруглённой кирпичной стены к тому месту, где они с Горлумом и Крысом раскупорили недавно старый дренаж, – ни вчера, ни третьего дня не то что бурных, никаких вообще осадков на поверхности не было. Значит, это… Как его Горлум называл? Сброс, что ли? Ну, тогда спасибо, что сбросили застоявшийся где-то водоём, а не канализацию. Иначе не выжила бы, ей-богу. Впрочем, и без того амбре такое, что, – Аннушка сморщила носик и натянула на него высокую горловину свитера, – что кроме болотных сапог, тут весьма кстати был бы и противогаз». А она свой, как назло, дома оставила, не то, что умные люди, мельком отметила Аннушка.

И оцепенела: «Люди?»

В золотистой опушке света поверхность подземной реки в отстойнике казалась адской смолой, кипящей в адском же котле. Вон даже скелеты какие-то барахтаются, всплывая то тазобедренным суставом стула, то ребрами рассохшейся бочки, то загнутым хребтом мотоциклетной шины. Всё кружило и кувыркалось в чёрной кипящей смоле…

И вдруг медленно и неотвратимо, как перископ подводной лодки, всплыл посреди этого хаоса череп с развёрстой в немом крике решётчатой пастью, блеснул огромными стеклянными глазами. Даже сквозь гул и рокот бегущей воды Аннушка расслышала характерный хрип, вырывающийся из фильтров, облепивших челюсть монстра уродливыми наростами. Мгновение спустя на виске черепа распрямилось щупальце антенны, вспыхнул красный огонёк веб-камеры, наползшей на лоб с затылка и, наконец, ослепила Аннушку вспышка зеленоватого света самой лазерной пронзительности.

Одна, другая, третья… Одна за другой всплывали на чёрной воде высокотехнологические головы. И, не оставляя места для разночтений, рядом с головами выросли дула, обезображенные дырчатыми кожухами, насадками прицелов, подствольных и ещё непонятно каких приспособлений для смертоубийства…

Аннушка, наконец спохватившись, выключила свой фонарик на жёлтой каске.

«Господи, они что, сюда, в Пресню, из Гудзона проплыли?..»

Вид этих монстров даже тут, в угрюмом полузатопленном подземелье, был настолько чуждый и чужеродный, что Аннушка ни на секунду не усомнилась: «Там, наверху – война, а это материализовавшийся потенциальный противник. Враг!» Хотя рассказывали, конечно, в клубе всяческие небылицы о том, как наш спецназ уходит в «Метро-2» сражаться с гигантскими крысами, и даже, в подтверждение этого, показывал кто-то отечественный армейский ботинок с присохшей голенной костью. Но Аннушка и тогда не верила, и сейчас не готова была поверить своим глазам. Она даже зажмурилась, уже за углом, прижавшись спиной к сырым, пахнущим плесенью, кирпичам. Но, когда, решившись, выглянула-таки в основной тоннель снова, монстры уже выросли из смолянистой глади воды во весь рост и теперь стояли в ней по колено. Они обросли касками, ранцами, бронежилетами и подсумками и ещё какими-то гаджетами милитаристического толка. Ощетинились разнокалиберными стволами, щупами металлоискателей, но переговаривались хоть и с электронным акцентом, но явно по-русски. По крайней мере, она пару раз отчётливо расслышала «твою мать» или «мать твою», что-то в этом, патриотическом, духе.

Значит, всё-таки наши. И, значит, никакой войны на поверхности нет. Если, конечно, она не началась сразу, как Аннушка спустилась в коллектор, и уже проиграна, и теперь тут, можно сказать в канализации, проходит последний рубеж обороны…

Впрочем… «Хватит себя обманывать! – одёрнула саму себя Аннушка, сползая по стене. – Какая, на фиг, война?! Они