Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русский героический эпос - Владимир Яковлевич Пропп

Дюк выигрывает огромный заклад или получает право отрубить Чуриле голову. Илья Муромец предлагает Дюку простить Чурилу в его «первой вине», и Дюк его великодушно прощает.

Ученые чрезвычайно много бились, чтобы доказать либо мифологическое, либо иноземное происхождение замечательных пуговиц Чурилы и Дюка. Иногда это делается вопреки здравому смыслу и имеющимся материалам.

Так, Лященко, в соответствии со своей теорией венгерского происхождения сюжета, видит в парных пуговицах и нашивных петлях венгерку. Увлеченный своей венгерской теорией, Лященко недооценивает им же открытые и приведенные материалы, свидетельствующие о том, что и в этой детали былина отражает русский быт. Лященко привел археологические материалы по работам И. Толстого и Н. Кондакова. Н. П. Кондаков проследил так называемый «звериный стиль» на древнерусской утвари и уборах, в том числе он останавливается и на пуговицах Дюка. Рассмотрение украшений на одеждах, а также изучение монист, которые ценились за то, что при движении издавали звон, приводит к выводу, что «полые колокольчики, металлические бляшки производили тот эффект шума, который как бы соответствовал изображенным на пуговицах птицам и зверям»[267].

Из подобных материалов вполне можно сделать вывод, что полые литые пуговицы, издававшие звон, если их ударить одну о другую, или прикоснуться к ним рукой, или ударить по ним (в былинах Дюк ударяет по ним плеткой), – так же реальны, как и все остальные детали этой былины. Звон и звук гиперболизируются до чудовищных размеров, так же как подсолнечник, который несут сорок человек. Звук этот так силен, что от него падают люди. Тем самым пуговки приобретают сатирическую окраску, служат насмешкой над модниками и франтами XVI–XVII веков. Пуговицы игривого характера, которыми хвастает Чурила, могут быть и художественным вымыслом: от такого вымысла реалистический характер былины отнюдь не страдает.

Былина кончается кратко рассказанным полным посрамлением Чурилы. Чурила все еще не признает себя окончательно побежденным. Он предлагает Дюку новое состязание: прыгнуть на коне через Пучай-реку. Такое предложение означает соперничество в конях и их качестве: иметь наилучшего коня составляло предмет гордости настоящего «щапа».

Но и здесь Чурила терпит полное поражение. Он падает в воду. Дюков конь неизменно лучше коня Чурилы. Дюк перескакивает через реку и вытаскивает из воды Чурилу за волосы. Теперь Дюк желает воспользоваться своим правом и отрубить Чуриле голову, но тут за него вступаются киевские бабы, а с ними за него вступается и Владимир. Дюк и на этот раз щадит Чурилу и отпускает его с такими словами:

Ай же ты, Чурилушка Пленкович!

А пусть ты князем Владимиром упрошенный,

А киевскими бабами уплаканный!

Ты не езди-то с нами, со бурлаками,

Ты не езди во чисто поле поляковать,

А живи ты во граде во Киеве,

В Киеве во граде между бабами.

(Гильф. 159)

Дюк возвращается к себе в Галич или Индию, и тем песня кончается. Подробное ознакомление с былиной вскрывает ее смысл. Она представляет собой сатиру на московское боярство XVII века. На это указывает вся бытовая обстановка, которая обрисована в этой былине с исключительной яркостью.

Часть пятая

Судьба эпоса при капитализме

1. Основная проблема

Мы рассмотрели песни, которые с некоторой долей вероятности можно было отнести к эпохе феодализма. Оказалось, что к этой эпохе может быть отнесено все, что народом в области эпоса было создано наиболее замечательного и великого. Русский эпос в основном есть создание русской феодальной эпохи.

При капитализме активное развитие эпоса прекращается. Прекращение это происходит не сразу, а постепенно. Некоторое время эпос в новых условиях еще продолжает свое существование, чтобы затем начать медленно, но все ускоряющимся темпом исчезать из обихода.

Первым, кто говорил о невозможности эпоса при капитализме, был К. Маркс.

Правда, Маркс говорил только об античном эпосе, созданном при рабовладельческом строе. Этот эпос создан на основе мифологии и не может возникнуть вновь в капиталистическую эпоху, так как с исчезновением мифологии исчезла одна из предпосылок существования и развития этого эпоса. Применимы ли взгляды Маркса к русскому эпосу? Русский эпос создан не при рабовладельческом, а при феодальном строе. Он создался не на мифологической основе, а путем преодоления мифологии и обобщения реально-исторического опыта. И тем не менее положение Маркса, что эпос при капитализме не может возникнуть вновь, правильно и для русского эпоса. На материале античного эпоса Маркс установил общий закон развития и отмирания эпоса в связи с развитием и отмиранием определенных общественных формаций. В этом смысле в учении Маркса даны теоретические предпосылки для изучения русского эпоса и его исторических судеб. Эпос должен изучаться относительно того общественного строя, которым он был создан.

Маркс совершенно точно указал, что́ следует понимать под отмиранием эпоса: под этим подразумевается не прекращение его существования в сознании людей последующих эпох, а его неповторимость в новых социально-экономических условиях. В новых условиях эпос не может быть создан заново, как не могут быть созданы заново и другие великие произведения культуры прошлого. Но он может продолжать свое существование в совершенно новых формах. Античный эпос продолжает жить в поэмах Гомера как литературный памятник мирового значения; они «продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца»[268].

Вопрос о том, в каких формах продолжалась жизнь или начиналось увядание русского эпоса в эпоху капитализма, может быть решен только путем конкретного изучения самого материала.

Необходимо подчеркнуть, что взгляды Маркса не имеют ничего общего с теорией последовательной и постоянной деградации эпоса, которая проповедовалась последователями так называемой исторической школы. По этой теории эпос начал разлагаться при самом своем возникновении, а именно при предполагаемом переходе из одной социальной среды, военной феодальной аристократии («дружинный эпос»), в другую среду – крестьянство. Этот переход якобы совершился очень давно, и с тех пор эпос деградирует безотносительно к эпохам исторического развития народа. Всеволод Миллер писал: «Если эти эпические песни, княжеские и дружинные, и доходили до низшего слоя народа, до земледельцев, смердов и рабов, то могли только искажаться в этой темной среде, подобно тому как искажаются в олонецком и архангельском простонародье современные былины, попавшие к нему из среды профессиональных петарей, исполнявших их ранее для более богатого и культурного класса»[269]. Каждое слово этого утверждения проникнуто пренебрежением к «темной среде», «смердам» и «рабам», способным только исказить творчество аристократов.

В то же время не может быть названа марксистской и теория последовательного развития, по