Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

так смеялась. После этого я стала относиться к ней с некоторым уважением. Из нее вышла бы безупречная княгиня Морозини.

Изумление Альдо росло с каждым ее словом.

– Вы? Вы, Дианора, говорите мне это? Не верю своим ушам! Значит, вы с ней больше не на ножах?

– Раньше так и было, но прошлой зимой многое изменилось. Наверное, вы этого не знаете, но Мориц перенес серьезную операцию. Я так боялась... До такой степени, что... я поняла, как он мне дорог.

Уже несколько минут она, опустив глаза, нервно теребила свой жемчуг. А потом вдруг прямо посмотрела в глаза Альдо.

– Когда я кружила по больничной приемной, дожидаясь конца операции, я поклялась, если все пройдет хорошо, стать безупречной женой. Любящей.... и верной женой!

Морозини, наклонившись к ней, взял обеими руками пальчики Дианоры.

– Вы поняли, что любите его, – очень мягко сказал он. —И позвали меня сегодня за тем, чтобы сказать мне об этом. Я не ошибся?

Она неуверенно ему улыбнулась. Наверное, именно так улыбнулась бы юная девушка, рассказывающая своему отцу о первой любви, подумал растроганный Альдо.

– Да, – сказала Дианора. – Именно так. Я поняла, может быть, с опозданием, что у меня удивительный муж, и тогда...

– Если вы вспоминаете иногда о том, чем мы были друг для друга, решительно забудьте об этом!.. Или лучше скройте в самой глубине вашего сердца. Никто туда не заглянет. Особенно я!

– Я не сомневаюсь в вашей скромности. Вы благородный человек, Альдо, но мне необходимо было сказать вам, чтобы между нами не оставалось ничего не договоренного...

Помолчав немного, Дианора неожиданно спросила:

– Раз мы с вами теперь старые добрые друзья, позволите ли вы мне задать вам один вопрос?

– Это ваше право.

– Кого вы любите? Если, конечно, любите кого-нибудь?

К великому своему неудовольствию, венецианец почувствовал, что краснеет. Он попытался вывернуться:

– В эту самую минуту я люблю вас, Дианора. Я только что узнал незнакомую мне прежде женщину, и она мне очень нравится.

– Не говорите чепухи!.. Хотя я с удовольствием вам поверила бы. Наверное, Лиза сделала такое же открытие...

Услышав это имя, Альдо от неожиданности покраснел еще сильнее. Дианора опять засмеялась.

– Ну, хорошо, я не хочу вас пытать... только знайте, что вы ответили на мой вопрос.

Полчаса спустя, прощаясь с Дианорой, Альдо оказался во власти сложного чувства – вместе с облегчением от мысли, что ему не придется больше выдерживать притязания бывшей любовницы, он испытывал к ней большую нежность. Она стала дорога ему теперь, когда искренне полюбила своего мужа. Тем более что, кажется, и Лиза сложила оружие. И ко всему этому добавлялась мучительная тревога, стоило вспомнить о том, какие беды может навлечь на эту, отныне сплоченную, семью проклятый рубин. Что же делать, как избежать этого?

– Да, незавидное положение! – признал Адальбер, когда Альдо рассказал ему, как прошла встреча. – У нас все меньше простора для действий. Вонг уехал. Одна из соседок видела, как пять дней тому назад он покидал виллу с большим чемоданом в руках. Я ходил на вокзал и пытался выяснить, какие поезда уходили оттуда в тот вечер около восьми часов. Таких было несколько, в том числе один на Мюнхен и далее на Прагу. Но я не могу понять, зачем ему туда возвращаться?

– Может быть, он отправился дальше? Если ты начертишь прямую линию, соединяющую Цюрих, Мюнхен и Прагу, и продолжишь ее, ты окажешься прямо в Варшаве.

– И Симон тоже там?

Морозини, бессильный что-либо утверждать, только развел руками.

– У нас нет никакого способа это выяснить, и, в любом случае, мы не успеем его найти, чтобы получить копию рубина. Зато, может быть, стоит послать твоих близнецов понаблюдать за окрестностями дома Картье в Париже?

Адальбер с веселым любопытством взглянул на друга.

– Скажи-ка мне откровенно, не подумываешь ли ты перехватить гонца, которому поручено привезти сюда готовое ожерелье?

– Ну разумеется! Все, что угодно, лишь бы не позволить этому проклятому камню повредить Кледерманам! Но поскольку оправа будет роскошной, надо будет устроить так, чтобы полиция ее нашла...

– Ты делаешь успехи! А... твой приятель-гангстер? Что ты ему скажешь? Меня очень удивит, если этот тип не объявится в самое ближайшее время.

Ульрих и в самом деле не заставил себя ждать. В тот же вечер, поднявшись к себе в номер, чтобы переодеться к ужину, Альдо нашел на полу записку, в которой его приглашали выкурить сигару около одиннадцати часов рядом с беседкой на Бюркли-плац, неподалеку от его отеля.

Он явился туда в назначенный час, и американец уже поджидал его, сидя на скамейке, с которой открывался вид на темное ночное озеро, в водах которого отражались тысячи огней.

– Вы что-нибудь узнали? – без предисловий спросил бандит.

– Да, но прежде расскажите мне о моей жене!

– Уверяю вас, она прекрасно себя чувствует! Пока вы ведете честную игру, у меня нет оснований плохо с ней обращаться.

– И когда вы мне ее вернете?

– Как только рубин или другие драгоценности окажутся у меня в руках. Я дал вам слово.

– Хорошо. Новости вот какие: рубин отправился в Париж, к ювелиру Картье, которому поручено, по-видимому, сделать из него ожерелье. Кледерман сам отвез камень... и я предполагаю, что он лично отправится и забирать украшение. Его жена не смогла мне сказать точно, потому что это сюрприз к дню ее рождения.

Американец немного поразмышлял, отчаянно затягиваясь толстой, будто ножка стула, сигарой.

– Ладно! – вздохнул он наконец. – Лучше подождать, пока камень вернется сюда. Теперь слушайте меня внимательно! В праздничный вечер я буду в доме Кледерманов – им наверняка потребуется дополнительная прислуга. Когда решу, что момент настал, дам вам знак, и вы проведете меня к бронированной комнате, а как в нее проникнуть, объясните прямо сейчас. Затем вы вернетесь наблюдать за тем, что происходит в гостиных, разумеется, главным образом присматривая за банкиром. Если он соберется выйти, вы его задержите. Итак, я слушаю вас!

Морозини довольно точно описал кабинет банкира и подступы к бронированной комнате. Он не испытывал ни малейшего раскаяния, снабжая бандита сведениями, потому что готовил для него неожиданный поворот. Что, и преподнес в заключение своего рассказа:

– И, наконец, последнее: маленький ключик, которым отпирается дверь бронированной комнаты, висит на шее у Кледермана, и я не представляю себе, каким образом вы ухитритесь его заполучить.

Это известие совсем не понравилось Ульриху, и тот что-то пробурчал сквозь зубы. Однако если Альдо думал, что он признает себя побежденным, то ошибался. Прошло всего несколько секунд, и помрачневшее