Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей

Выпущенные впоследствии двадцать три пули он израсходовал с толком, нисколько не опасаясь, что кто-нибудь определит, из какого именно окна произведены выстрелы. Когда свинец летит со всех сторон, такое практически невозможно. Пятью пулями Аш убил пятерых вражеских стрелков, которые вели огонь из забранных более редкими прутьями нижних окон справа и по неосторожности слишком далеко высовывались из них, чтобы получше прицелиться в сипаев, занимавших позиции на крыше казарм. Следующими четырнадцатью он убил или тяжело ранил людей в толпе, учинившей зверскую расправу над индусом-посыльным, а последними четырьмя уложил четырех мятежников, которые во время вылазки, возглавляемой джемадаром Дживаном Сингхом, попытались незаметно подползти к казармам под прикрытием низкой стены, отделявшей дом мунши от территории британской миссии.

Кода Дад-хан одобрил бы действия своего ученика, ибо стрелял он метко. Но поскольку дальнобойность револьвера мала, сектор обстрела у Аша был весьма ограничен, и он понимал, что перед лицом бесчисленной толпы, осаждающей резиденцию, любая его посильная помощь в лучшем случае смехотворна.

Территория миссии простиралась внизу подобно ярко освещенной сцене, какой она представляется взору из королевской ложи, и имей Аш возможность обменять револьвер на винтовку или хотя бы дробовик, он сумел бы ослабить огонь, который велся по казармам и резиденции со всех крыш в радиусе четырехсот ярдов. Но в его нынешнем положении он не мог сделать почти ничего. Охваченный мучительным страхом и отчаянием, он мог только смотреть, как враг прорубает бойницы в наружной глинобитной стене, получая возможность обстреливать гарнизон без всякого риска для себя, и как отдельные люди из толпы, оттесненной с территории миссии в ходе последней яростной атаки, начинают потихоньку пробираться обратно, сначала по двое, по трое, а потом, осмелев, группами по десять и двадцать человек – и в конечном счете несколько сотен афганцев укрываются в разоренных конюшнях, оставленных слугами лачугах и в лабиринтах полуразвалившихся оград между дворами.

Аш подумал, что это похоже на весенний прилив, медленно наступающий на побережье в безветренный день, неумолимо надвигающийся на низинные земли. Только прилив людского моря не бесшумен, а сопровождается выстрелами, воплями и криками, сливающимися в неумолчный громовой гул, который то набирает силу, то идет на убыль с размеренностью штормовых волн, набегающих на галечный берег. «Бей неверных! Бей неверных! Смерть кафирам! Смерть! Смерть!»

Однако со временем глотки охрипли от безостановочных криков, пересохли от пыли и удушливого дыма черного пороха, и воинственные кличи начали стихать. Голос толпы превратился в угрожающее глухое рычание, и резкий треск выстрелов зазвучал громче, как и неистовые вопли факира Бузург-шаха, который продолжал обращаться к своим последователям с неослабным пылом, призывая правоверных беспощадно убивать кафиров и напоминая, что всем, кто погибнет сегодня, уготован рай.

Аш многое отдал бы за возможность помочь факиру самому достичь сей цели, и он с надеждой ждал, когда этот человек окажется в пределах дальности огня. Но фанатичный подстрекатель черни, похоже, не спешил попасть в рай: он осмотрительно держался в середине толпы за конюшнями, вне поля зрения разведчиков, занимавших позиции на крыше казарм и в окнах резиденции, – и оставался далеко за пределами досягаемости для револьвера, хотя, к сожалению, в пределах слышимости. Пронзительный голос Бузург-шаха, поющий литанию ненависти, разносился далеко, как голос охотничьего рога, и часто повторяющиеся выкрики «Смерть неверным! Смерть! Смерть!» били по напряженным нервам Аша с такой силой, что он испытывал острое желание захлопнуть толстые деревянные ставни, только бы их не слышать.

Он и вправду уже хотел сделать это (готовый остаться в темноте и лишиться возможности видеть территорию миссии), когда его остановил другой звук, поначалу казавшийся лишь далеким приглушенным рокотом, но потом постепенно набравший силу и превратившийся в торжествующий рев. Толпа бурно приветствовала кого-то или что-то, волна громогласного ликования неуклонно нарастала, подкатывала все ближе и наконец заглушила и истерические вопли факира, и треск выстрелов. У Аша екнуло сердце: в голове у него промелькнула мысль, что эмир все-таки прислал кызылбашийские полки на помощь осажденной британской миссии.

Но надежда мигом угасла, когда факир и толпящиеся вокруг него оборванцы запрыгали, заорали и в неистовом восторге вскинули над головой оружие. Аш понял, что они приветствуют отнюдь не полки, пришедшие на выручку гарнизону, а какое-то вражеское подкрепление – вероятно, новый контингент мятежных войск из лагерей.

Он не видел десятков мужчин, тащивших пушки по узким улочкам у арсенала, пока они не удалились на значительное расстояние от окружающих домов и практически не поравнялись с конюшнями. Но разведчики на крыше казарм заметили орудия, когда их протаскивали на территорию миссии через пролом в глинобитной стене. Один из сипаев побежал доложить Гамильтону-сахибу о новой опасности, а остальные открыли огонь по афганцам, тянувшим и толкавшим две пушки к казармам.

Принесенная сипаем новость распространилась по резиденции с быстротой молнии. Одно из преимуществ военной жизни заключается в том, что в критической ситуации любые вопросы решаются однозначно и солдат зачастую оказывается перед простым выбором: сражаться или умереть. Никто не собирался ждать приказов, и когда Уолли и его люди, находившиеся на верхнем этаже дома посланника, выбежали до двор, Уильям и все до единого дееспособные сипаи и совары в резиденции уже собрались там.

Уолли велел джавану, принесшему новость, предупредить своих товарищей, чтобы они сосредоточили огонь на противнике по периметру территории, и послал двух человек открыть двери в сводчатом проходе в дальнем конце внутреннего двора казарм. Но когда они перебегали через узкую улочку, обе пушки выстрелили почти одновременно. Земля сотряслась от оглушительного грохота, и мужчины покачнулись, но побежали дальше, кашляя и задыхаясь, сквозь кромешный ад, сотканный из дыма, сыплющихся дождем осколков и вони селитры.

Многократное эхо громового залпа раскатилось по окрестным улицам и ударило в дальнюю стену Бала-Хиссара, вспугнув стаи ворон, которые с истошным карканьем закружили над крышами дворца. Толпа испустила торжествующий вопль, увидев, как снаряды попадают в угол казарм и взрываются. Но в отличие от хлипких дощатых стен двух зданий резиденции наружные стены казарм, сложенные из саманных кирпичей, имели толщину свыше шести футов, а два угла с западной стороны были дополнительно укреплены каменными лестницами, ведущими на крышу.

Поэтому снаряды причинили мало вреда людям на крыше. На несколько мгновений лишенные возможности видеть что-либо из-за дыма и оглушенные грохотом выстрелов, они после короткой заминки возобновили прицельный огонь по противнику, в то время как Уолли и Уильям с двадцатью одним разведчиком выбежали из сводчатого прохода и устремились к пушкам.

Схватка продолжалась недолго. Мятежники, притащившие орудия и выстрелившие из них, совсем выбились из сил, а городской сброд не имел желания вступать в рукопашную с хорошо обученными солдатами и, завидев их, обратился в бегство. После десятиминутного ожесточенного сражения бунтовщики последовали примеру товарищей, бросив пушки и оставив на поле боя свыше двадцати убитых и раненых.