Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

внутренняя часовня Генриха Пятого, победителя при Азенкуре, величайшего из английских королей-воинов, породившего сына, который стремился только к молитвословам и смирению духа, несчастного Гарри Ланкастера. Гарри, разметившего место для личного упокоения тут, в часовне, но погребенного вместе с монахами Чертси, где, как говорила молва, перед его могилой начали происходить чудеса.

В смущенном недоумении Ричард покачал головой. Как объяснить людям, при жизни называвшими Гарри простоватым, а сейчас святым, что он ни тем и ни другим не являлся? Однако Неда это совершенно не беспокоило. Когда ему рассказали о так называемых чудесах, приписываемых Ланкастеру, он всего лишь рассмеялся и протянул: 'По мне, Дикон, случившееся - довольно честный обмен. Я с радостью одобряю почитание его народом в качестве святого, если подобное восприятие обеспечивает мне уверенность, что я - единственный, кого они называют королем!'

Данное воспоминание причинило Ричарду боль, как и многие, относящиеся к брату. Он торопливо отмел его, остановившись перед мраморной гробницей монарха, носившего одно с ним имя. Ричард, второй из тезок, правивших Англией после Завоевания. Ричард, чье свержение так перекроило жизни их всех, ибо в лишении его трона притаились семена тридцатилетнего противостояния Йорков и Ланкастеров. Гробница была предназначена для двоих, - Ричарда положили вместе с женщиной, являвшейся для него первой женой и единственной любовью. Он оказался так поражен горем от ее внезапной кончины в двадцать восемь лет, что приказал до основания снести дворец, где королева скончалась. В следующие шесть лет отошел и Ричард, до смерти изможденный голодом в замке Понтефракт, после чего у Англии появился новый монарх, и начала свою историю династия Ланкастеров.

Какое-то время Ричард стоял неподвижно, взирая на позолоченные фигуры рожденного под недоброй звездой тезки и его королевы, - по личной просьбе покойного их изобразили держащимися за руки. Разумеется, король знал, - в сочетании с именем этот титул считали несчастливым, - до него Англией правили лишь двое Ричардов, и оба встретили насильственный конец. Наиболее суеверные из подданных не успокаивались и напоминали, что нынешний монарх делил с умершим не только имя, - любимую супругу Ричарда Второго тоже звали Анной.

Ричард терпеть не мог людей, видящих предвестие несчастий в каждом скоплении облаков, предсказывающих скорую смерть по собачьему завыванию и стихийные бедствия по попавшей в тень луне. Раньше тревоги от факта рождения того другого Ричарда и его королевы под теми же именами, что и у него с Анной не возникало. Но присутствие сейчас здесь - в одиночестве внутри притихшей и покрытой мраком часовни вдруг сделало то, что являлось не более, чем совпадением, полным дурных предчувствий и служащим к нагнетанию еще более тяжелой обстановки, нежели та, что уже была перегружена напряжением.

Что владело Елизаветой, вынудив ее выбрать подобное место? Само собой, оно находилось вне возможности общественного посещения. Также здесь было неуютно, холодно и пугающе. Она об этом подумала? О ловком способе перемешать карты в свою пользу? Несомненно, поэтому и опаздывает, заставляя его ждать столько, насколько осмелится. Однако, Ричард дал ей пять минут, не больше, после чего уйдет, пообещал себе король, все же понимая, что так не поступит. То, что Ричард пребывал тут, само по себе являлось уступкой, и Елизавета знала это так же хорошо, как и он.

Ричард ничего не услышал, часовня продолжала лежать в коконе тишины. Скорее, о том, что он уже не один, сказало так называемое шестое чувство. Король обернулся, слишком быстро, исследуя взглядом темноту. В восточной стороне часовни была устроена лестница, ведущая к молельне Генриха Пятого. Породило ли ощущение его воображение, или среди теней возникло легкое движение? В гневе на себя за столь очевидное проявление тревоги Ричард резко окликнул: 'Елизавета?'

Сейчас он мог уже различить очертания женского подола. Она выступила вперед и очень медленно сошла на две ступеньки к молельне. На ее аккуратно переплетенных на затылке волосах с выбивающимися к лицу золотисто-медовыми прядями переливался факельный отсвет. Не Елизавета. Бесс, его племянница.

В спешке девушка не нашла времени захватить плащ и заметно дрожала, окоченев от холода и волнения. При виде Ричарда, подхваченная невыносимыми по силе воспоминаниями и отчаянно тоскуя по ушедшему и навеки невозвратному прошлому, она застыла на лестнице.

'Где твоя мать, девочка?' спросил Ричард, и его голос странно отозвался даже для собственного слуха.

'Она до сих пор не догадывается, что вы здесь'. Бесс стиснула ладони, переплетя пальцы, чтобы скрыть их дрожь. 'Я защищала вас. Защищала все эти месяцы. Когда вы арестовали Энтони, когда казнили Уилла Гастингса, даже когда надели корону...Я находила причины вашим поступкам, ожесточенно сражаясь на вашей стороне с родной матерью. Сегодня...сегодня я хочу, чтобы вы объяснили мне. Объяснили, - зачем послали к нам Джека Говарда и Брэкенбери. Почему не пришли лично, Дикон? Конечно же, вы были нам этим обязаны!'

Ричард втянул воздух. 'Бесс, я...я не мог'.

Внезапно Бесс обнаружила, что смахивает слезы, чего совсем не ожидала. 'В последние месяцы, когда я чувствовала, что больше не выдержу...знаете, что я делала, Дикон? Мысленно я представляла счастливый финал. Иногда думала, что все это - дурной сон, и что папа не умер. В других случаях...в других случаях говорила себе, - положение наладится, стоит лишь мне с вами побеседовать. Вам следовало мне объяснить, заставить меня понять, по каком причинам все это стряслось, следовало вытереть мне слезы, в точности, как делал папа, и тогда...тогда страдание бы как-то прекратилось'.

Бесс была высокой для женщины, ее глаза находились на одном уровне с глазами Ричарда, и стояла она сейчас достаточно близко, чтобы заметить заблестевшие на его ресницах слезы.

'Господи, Бесс, если бы я только мог', - произнес он, и уже у него начали всерьез наворачиваться слезы.

'Я почти позабыла', - прошептала Бесс, - 'насколько ваш голос похож на папин...'

'Ты дрожишь, Бесс', - Ричард нащупал в складках пряжки своего плаща и, уже шагнув к девушке, вспомнил про непроизвольную реакцию Эдварда на его прикосновение памятным утром в Стони Стратфорде. Но Бесс не шелохнулась, и король протянул руки, накрывая ее плечи плащом.

'Бесс, я хочу, чтобы ты с сестрами покинула убежище. Чтобы вернулась ко двору, вернулась на принадлежащее тебе место'.

Ричард заметил ее смятение и решил, что понимает его причину. 'Ты - моя племянница, девочка, та