Степень превосходства - Юрий Соколов

Сэвидж моментом вылетел у меня из головы сам по себе.

– Давай, – сказал я, рывком принимая сидячее положение.

Джош был как всегда угрюм. С минуту мы смотрели друг на дружку, а потом я сказал:

– Вижу, ты все же раздобыл контракт.

– Да, – ответил он. – Ты, я слышал, тоже раздобыл.

Я не стал отрицать.

Джош подался вперед:

– Слушай, Пит. Когда мы с тобой говорили о Берке, я сказал тебе не все. Но ты, я думаю, и сам сообразил: это я дал Берку наводку на рэдвольфа, и он мне поверил. Потому что я сам видел эту тварь, понимаешь?

Я молчал.

– Подумай еще раз, стоит ли вам высаживаться на Тихой, – с напором сказал Джош. – Эта планета проклята, Пит. Я не верю в мистику, да только эта планета реально проклята. Ты можешь не выбраться оттуда. Но еще хуже будет, если выберешься один, потеряв всех своих, – как Берк. Не рискуй. Откажись от контракта, сколько бы он там ни стоил. Откажись!

Я молчал.

– Откажись к чертовой матери!!! – заорал Джош, и, не дожидаясь ответа, отключился.

На подробности он опять не расщедрился – наверно, и не расщедрится. Упорное нежелание Джоша говорить, скорее всего, объяснялось просто: на Тихой он занимался браконьерством, а преступления, совершенные в заповедниках А-группы, срока давности не имеют. Причем браконьерство, видно, было самого паскудного свойства. Кого он там ловил – туземцев, что ли? И что там с ним случилось, что он так переживает? Уж точно – ничего хорошего…

Я вспомнил свои сны, и на меня накатила невероятная тоска. Ну хоть в петлю.

– Могу я чем-нибудь помочь? – участливо спросила Диана.

– Вряд ли… То есть конечно! Попробуй-ка связаться с Шарпом. Он запросто компенсировал бы мне Джоша. Получится?

– А почему нет? Конечно, если он еще не вышел из поля охвата ретрансляторов.

– А в противном случае сеанс влетит в копеечку, да?

– Естественно. Все зависит от того, насколько ты хочешь видеть Шарпа. Джош тоже был вне поля ретрансляторов, – но не поскупился.

– Устыдила. Тогда давай Шарпа в любом случае.

Трех минут не прошло, как Диана развернула экран с его физиономией.

– Ага, новобранец, соскучился! – радостно заревел Шарп. – А где остальные бездельники? А ну труби общий сбор!

Первые лучи солнца проникли сквозь просветы в кронах и осветили деревню акимики-теру. Лесные люди так привыкают к вечному сумраку джунглей, что и для своих поселений выбирают не поляны, а просто те места, где деревья стоят пореже и не слишком велики. Это обычно вершины холмов, где слой земли тонок, а местами на поверхность выходят каменные россыпи. Все очень удобно: в полдень здесь не жарко, как на полянах, и возвышенное место не зальет в период дождей. А камни используют для изготовления прочных ступ, в которых каменными же пестами женщины племени толкут высушенные зерна пакуай, чтобы потом замесить тесто.

Агизекар сидел у входа в свою хижину и мастерил новую охотничью сумку из большого куска искусно выделанной кожи. Старую сумку, в которой он принес в поселок голову и лапы белого хасаха, Мудрейший сжег на костре перед Священным столбом духов, объяснив Агизекару, что если сумка останется при нем, то удачи на охоте не будет: животные издали почуют запах жертвы Айтумайрана и спрячутся.

Уже схлынуло всеобщее возбуждение, вызванное рассказом Агизекара и видом его необычного и страшного трофея. Поселок лесных людей зажил своей повседневной жизнью, однако Агизекар заметил перемену в отношении соплеменников к нему самому. Раньше он был всего лишь одним из молодых охотников – теперь стал человеком, который видел самого Великого Бога и остался жив. А таких людей совсем немного.

Рядом послышались шаги – женщина. Походку женщин всегда можно отличить от походки охотников или воинов: ступают они легко, но менее осторожно. Плоды на деревьях и корешки в земле от них ведь никуда не убегут… Агизекар поднял голову и увидел Флиенти.

– Ты прославился, Агизекар Тау, – промолвила она. – Прославился среди родов племени, и непременно прославишься среди всех племен народа акимики, и еще дальше, в землях хантагу-теру, когда они узнают. – Девушка помолчала, опустив глаза, потом посмотрела на него и улыбнулась: – Но ты слишком поспешен в обещаниях. А после не выполняешь их.

Агизекар не помнил, чтобы ему пришлось обещать Флиенти хоть что-нибудь, хотя, пожалуй, пообещал бы ей что угодно, хоть звезды с неба. Да только вот случая до сих пор не представилось. Во время праздников очищения, когда на Месте собраний толпятся сотни человек, особенно не поговоришь, а при нечаянных встречах с девушкой в деревне или ближнем лесу он и двух слов не мог связать от смущения. Но встреча с Айтумайраном изменила его, изменила больше, чем он сам это понимал. И вот теперь Агизекар нашел в себе силы не только говорить, но и улыбнулся в ответ:

– Скажи, в чем я перед тобой провинился, милая Флиенти, и клянусь Священным столбом, я исправлю ошибку не позднее захода солнца.

Девушка слегка склонила голову – в ее глазах был интерес, лукавство, вызов, и еще что-то, что Агизекар прочел, но не мог понять.

– Я знаю, что на Празднике Невесты, когда мне придет пора выбирать мужа, ты собираешься положить свое копье к моим ногам и потом бороться с теми, чьи копья окажутся рядом, – сказала она. – Другие молодые охотники и воины приносят своим возлюбленным из леса разноцветные раковины, а ты принес только голову белого хасаха, да и то не для меня. – Флиенти вдруг весело рассмеялась: – Но исправить это до заката у тебя не получится!.. Скажи мне, когда опять соберешься на охоту. Я испеку для тебя лепешки.

Она повернулась и пошла в сторону своей хижины, на пороге которой как раз появился ее отец, славный охотник Митору, второй человек на Совете после вождя воинов Дакапо. Митору тоже увидел Агизекара и поднял руку, приветствуя его как равный равного.

Агизекар ответил на приветствие, радуясь, что Митору далеко и не надо ничего говорить. Сердце его прыгало в груди, грозя выскочить наружу, а душа пела от счастья.

***

Уже через день Агизекар отправился в Змеиную долину и соорудил себе там для жилья небольшой шалаш. Охота в долине была сказочная. Вскоре он добыл и навялил столько мяса, что едва смог бы его унести – по дороге в поселок придется делать частые остановки для отдыха. Да и раковин в здешнем ручье насобирал немало, и очень красивых – теперь-то уж Флиенти не в чем будет его упрекнуть.

Настала пора возвращаться, но Агизекар не спешил уйти. Да, встреча с Богом изменила его – не могла не изменить. Мудрейший после такой встречи стал Великим знающим. Дакапо, будучи ребенком, столкнулся с Айтумайраном на лесной тропе – тот долго смотрел на мальчика, а потом не спеша прошел мимо, не далее как в полушаге от него. Дакапо, которого сверстники всегда дразнили за излишнюю осторожность и робость, вдруг – сам не понимая, как это случилось, – протянул руку и коснулся огненно-красной шерсти… Вернувшись в поселок, он три дня был не в себе и не мог говорить. Мудрейший читал над ним заклинания и священные стихи – это помогло, но Дакапо уже не стал прежним. Когда вырос, он отправился странствовать, долго жил среди людей ветра, сражался бок о бок с ними и заслужил славу великого воина. Потом он вернулся, и вскоре был избран военным вождем племени за ум, силу и непоколебимое мужество. Всего среди акимики-теру жило около двух десятков людей, которые однажды повстречались с Айтумайраном, и ни один из них не остался таким, каким был до встречи.