Декоративка - Агата Грин

Зеленое платье с золотым шитьем, откинутая с лица вуаль… золотые браслеты на руках, вдетые в уши серьги-подвески с желтыми камнями, переливающимися сытым блеском на свету… пронзительно белокурые волосы, мерцающие от золотой пудры, удерживаются тонким обручем и завиты крупными волнами… нежное лицо с милыми щечками вроде знакомо, и в то же время — совершенно неузнаваемо. Глаза подведены черным и золотым, брови тоже в золоте, яркий румянец на щеках явно ненатуральный, а губы алеют.

Лена? Нет, мэза.

Она смотрела на меня так же долго, как я на нее, и в ее взгляде читалось такое же недоверие: ту ли Иру, которую знала, хоть и недолго, она видит перед собой, или это худое истощенное существо только отдаленно ее напоминает?

— Понимаю, сложно поверить, но это действительно я.

Мои слова вывели Лену из транса неверия. Она порывисто обняла меня, крепко-крепко, и вжалась лицом в мое плечо. Сжимая меня, мэза заплакала, и во мне самой что-то дрогнуло, растаяло, и я заплакала тоже…

Позже, когда эмоции поутихли и поток слез остановился, мы долго говорили, при этом продолжая смотреть друга на друга так, словно можем истаять, как видения, в любую секунду.

Порой собственный разум играл со мной, и закрадывались мысли, что я и впрямь дикарка, ничего не знающая об империи, а не молодая россиянка, по воле судьбы угодившая в таежный иномирный ад. А Лена была живым доказательством того, что другой мир есть, что я оттуда, и что все, что происходит, хоть и фантастично, но реально. Мы могли говорить без внутреннего напряжения, на своем родном языке, и не бояться того, что нас подслушивают.

— Ты так изменилась… — сказала Лена, оглядывая меня с тем тихим ужасом, с которым мы когда-то смотрели на Крету. — Это Шариан, ведун! Он выбрал тебе такую судьбу!

— Знаю.

— О нет, ты многого не знаешь… Он отправил меня во дворец, а когда меня стали готовить в мэзы и я стала что-то понимать на их языке, явился с вещами из наших рюкзаков и одеждой и долго выпытывал, как они называются, как их использовать, где мы их взяли.

— Так-так, — заинтересовалась я. — И что же ты ему рассказала?

Лена виновато потупилась.

— Я сказала «выпытывал», но на самом деле… на самом деле рассказывала ему все сама, ничего не утаивая. Всю правду. Что мы из России, заблудились, что в нашем мире все по-другому. Ир, я не знаю, как он это делает, но его взгляд… когда он смотрит в мои глаза, я теряю волю и не могу сопротивляться. Это какая-то магия.

— Скорее гипноз или внушение, — возразила я. — Как он отреагировал на правду?

— Очень заинтересовался нашими телефонами, влажными салфетками, перцовым баллончиком… да вообще все его интересовало! Кстати, телефоны не заработали, хотя я сто раз пыталась их включить.

— Телефоны, наверное, сдохли от потрясения, — мрачно пошутила я. — Твои рассказы о другом мире произвели на ведуна впечатление? Испугали?

— Он выслушал меня спокойно, как будто ему каждый день про другие миры рассказывают. Аккуратно собрал вещи, упаковал в полотно каждую, подписал на бумажке, какая вещь как называется и для чего используется. То, что показалось ему важным в моих рассказах, записал.

— Он попутно работал с нами обеими… и знал, что я врала ему… — проговорила я, вспоминая пребывание в доме ведуна. Он выбрал для меня незавидную участь декоративки не потому, что я вела себя агрессивно, а потому, что не смог подчинить, как Лену. Я знала, что он видит во мне угрозу. Но чем я могу навредить ведуну? Максимум, как в тот раз, толкнуть…

Пока я пребывала в задумчивом молчании, Лена вывалила на меня еще одну порцию информации:

— Местные верят во многих богов. Эти боги спускаются к ним иногда с небес, принося дары или требуя дани. Когда я узнала об этом, то сразу напряглась. Знаешь, что самое стремное, Ир? Боги спускаются к ним на штуках типа НЛО, и о том, где и когда они боги спустятся, они сообщают через круги на полях.

Я молчала минуты две, не меньше. Затем спросила голосом человека, который изо всех сил старается оставаться вменяемым, оказавшись в условиях полного сюра:

— Как ты узнала?

— Я слышала, как отец Хаун обсуждал это со своими людьми. Типа пришло послание на поле, что в этом году Ниэрад ни при делах, дань будет платить Мэзава. Вспомни историю нашего мира! Везде упоминания про богов с неба, про другие пространства … Только в нашем мире это все считают сказками или бредом, а здесь, в Ниэраде, никто не удивится НЛО в небе или кругам на полях, и боги для местных — не абстрактное что-то, а вполне себе реально существуют и постоянно показываются! Что ты так смотришь? Думаешь, я окончательно спятила? Как же ты тогда объяснишь, что мы здесь, а, Ира?

— Нет, Лен, — устало сказала я после недолгой паузы. — Я не думаю, что ты спятила. Я сама теперь готова поверить во что угодно… И мне тоже есть, что тебе рассказать. Я слышала гул в лесу.

Настала ее очередь вскидывать брови.

— Помнишь, как мы переместились? Тайга, гул, плохое самочувствие… Около месяца назад в лесу я снова услышала гул, и мне снова стало плохо. Гул стал удаляться, я попыталась его догнать и… в общем, не смогла догнать. Конечно, у меня нет никакой уверенности, но… но я думаю, что если оказаться к гулу как можно ближе, то есть вероятность вернуться домой, в алтайский лес. Надо пытаться «нарваться» на гул. Если не можем сделать это вместе, надо попытаться по отдельности. Я буду просить своего хозяина пойти погулять в лес, а ты — своего… так хотя бы одна из нас будет иметь кро-о-ошечный шанс оказаться дома. Место в нашем мире, откуда мы переместились, недалеко от палаточного лагеря, и нас до сих пор могут искать, так что выйти на людей мы сможем, учитывая, что места туристические.

— Не хочу, — тихо произнесла Лена, опустив взгляд.

— В смысле?

— Не хочу возвращаться домой, — повторила девушка. — И пытаться не буду.

— Шариан! — выдохнула я, чувствуя, как меня заполняет пламя злости. — Эта тварь ведунская тебе внушила такие мысли? Быть красивеньким милым инкубатором и не помышлять больше о доме?

— Может быть… Меня здесь берегут и балуют. В родном мире я никогда не знала такого отношения и не буду знать. Кем я была дома? Девочкой средней внешности без талантов и амбиций, которую даже в семье не особо любили: вся любовь старшим сыновьям-золотцам ушла. Витька и тот меня бросить хотел: я же скучная, домашняя, а ему хотелось кого-то поярче. Я, что ли, хотела на этот Алтай ехать? Да ни фига подобного! Я за ним потащилась потому что боялась, что если не поеду, он точно меня бросит! Я жалкая была! А здесь я как принцесса, все мои желания исполняются!

— Вещь! — с отвращением возразила я. — Здесь ты вещь, просто более дорогая, чем я! Нечто вроде тачки премиум-класса!

— Я не «тачка», а женщина премиум-класса. Это другое.

— Да ну? Тебе реально нравится такая жизнь? Неужели ты готова забыть о доме, о семье, вычеркнуть это все из памяти и оставаться мэзой до конца своих дней?