То, что мы прячем от света - Люси Скоур

в палате, в окружении незнакомцев. Я спросила, забила ли я гол, потому что для меня это было самым важным. Я не знала, что мои родители в комнате ожидания гадали, очнусь ли я вообще. Я не знала, что весь стадион, включая моих товарищей по команде, наблюдал, как у меня случилась остановка сердца.

— Иисусе, детка, — пробормотал Нэш, и его подбородок задел мою макушку.

— Ага. Мой тренер начал делать непрямой массаж сердца, пока медики не выбежали на поле. Мои родители были на трибунах. Папа перемахнул через заграждение. Другие мамы просто образовали круг вокруг моей мамы и обнимали её.

От воспоминания мои глаза защипало слезами, и я прочистила горло, чтобы прогнать раздражающий комок эмоций.

— Они вернули меня к жизни в скорой, по дороге в больницу. Но информация распространялась не так быстро, как сейчас, — легко произнесла я.

— То есть, все, кто остался позади, думали, что ты не выжила, — Нэш восполнил оставленный мной пробел.

— Да. Это была важная игра. Всюду камеры и пресса. Я посмотрела запись… потом. Сколько бы я ни прожила на свете, я никогда не забуду тот звук, который издала моя мама, когда тренер упал на колени и стал делать массаж сердца. Это было так… душераздирающе.

Я носила в себе эхо этого крика, куда бы я ни пошла. А вместе с ним образ моего папы, стоявшего на коленях рядом с моим безжизненным телом, пока медики пытались вернуть меня к жизни.

Нэш скользнул губами по моим волосам и пробормотал:

— Ну всё, это официально. Ты победила в нашем соревновании по столкновению со смертью.

— Я оценила твою капитуляцию.

— Чем это было вызвано? — спросил он.

Я неспокойно выдохнула.

— Это отдельная длинная история.

— Дорогая, ты только что отодрала мою потную жалкую задницу от пола. Мы далеко не квиты.

В его заднице не было ничего жалкого, но сейчас не время это обсуждать. Его большой палец снова скользил по моей руке. Жар его груди согревал мою щёку, размеренное биение его сердца успокаивало меня. Пайпер, забыв про свою игрушку, запрыгнула на диван и свернулась калачиком возле моих ног.

— Ладно. Но, как и о твоих приключениях этим вечером, мы больше никогда не будем говорить об этом. По рукам?

— По рукам.

— Миксоматозное поражение митрального клапана с пролапсом и регургитацией.

— Ты объяснишь мне на пальцах, или мне поискать толковый словарь?

Я улыбнулась, не поднимаясь с его груди.

— У меня был дефект одного из клапанов моего сердца. Врачи точно не знают, чем вызван дефект, но возможно, это от стрептококковых инфекций горла, которые я подхватывала в детстве. По сути, клапан не закрывался нормально, и поэтому кровь вытекала обратно. Что-то в электрической системе замкнуло, кровь пошла не в ту сторону, и я фактически умерла на глазах у сотен людей.

— Это до сих пор является проблемой? Поэтому ты следишь за сердечным ритмом?

— Это уже не проблема. Когда мне было шестнадцать, я перенесла операцию по замене клапана. Я до сих пор посещаю кардиолога, отслеживаю кое-какие моменты. Но в основном это напоминание себе быть осторожной в том, как я справляюсь со стрессом. У меня до сих пор бывает такое трепетание. Преждевременное желудочковое сокращение. ПЖС.

Я поднесла ладонь к груди и отрешённо потёрла маленькие шрамы.

— Это ощущается так, будто твоё сердце запинается или хромает. Как будто оно сбивается с ритма и не может снова синхронизироваться. Это безвредно. По большей части лишь раздражает. Но…

— Но это напоминает тебе о случившемся.

— Ага. До того матча я переживала из-за школы, мальчиков и нормальных гормональных проблем. Слишком себя нагружала, мало спала, питалась одной газировкой и пиццей. Я не говорила родителям об ощущении аритмии или усталости. Может, если бы сказала, то не рухнула бы замертво перед всей школой.

— Долго ты пробыла в больнице? — спросил Нэш.

Этот мужчина имел жуткую способность выкапывать то, что я хотела оставить погребенным.

— Восемнадцать месяцев, то выписываясь, то ложась обратно, — я подавила дрожь.

Тогда-то прикосновения для меня перестали равняться утешению. Моё тело больше мне не принадлежало. Оно превратилось в научный эксперимент.

— Куча анализов. Куча иголок. Куча машин, — я бодро похлопала Нэша по бедру. — Тогда-то я стала экспертом по паническим атакам. Я начала испытывать их. Преимущество панических атак в присутствии медиков — это то, что они дают неплохие советы.

Нэш не среагировал на мои попытки игривости. Вместо этого он продолжал поглаживать меня по руке.

— Твои родители звонят тебе каждый день, — заметил он.

— От тебя мало что ускользает, да? — пожаловалась я.

— Да, когда это важно.

Моё сердце затрепетало, и это уже не ПЖС. Нет. Это куда более опасный трепет, вызываемый красивыми ранеными мужчинами с печальными глазами.

— Мне лучше бы уйти. Тебе бы поспать, — сказала я.

— Очень много «бы». Расскажи о своих родителях.

— Да тут нечего рассказывать. Они отличные. Хорошие люди. Добрые, щедрые, умные, поддерживающие.

«Удушающие», — добавила я безмолвно.

— Такие люди, которые каждый день звонят своей дочери, — подтолкнул он.

— Я продолжила жить дальше, но мои родители — нет. Видимо, вид того, как твой единственный ребёнок едва не умирает у тебя на глазах, меняет что-то в родителе. Так что они беспокоятся. До сих пор. Это можно внести в колонку «То, чего мы никогда не забывали».

Они никогда не забывали, как я умерла на их глазах. А я никогда не забыла ту удушающую тюрьму, в которую превратились остальные мои подростковые годы.

Потому что выяснив проблему, решив её и оправившись от решения, мои родители не оставляли мне шансов рисковать.

До сих пор не оставляли. Поэтому они думали, что я перекладывала бумажки в страховой компании и много обучала персонал. Ложь во благо сохраняла мир и позволяла мне жить своей жизнью.

— Нокс об этом знает? — спросил Нэш. Его голос напоминал тихое рокотание у моего уха.

Я нахмурилась.

— Нет. С чего бы?

— Поскольку вы дружите почти двадцать лет, я думал, вы обменивались историями.

— Эм, ты вообще знаком со своим братом? Нокс не из разговорчивых. И судя по тому, как ты только что притворялся, будто всё в порядке, предположу, что ты тоже не открытая книга.

— Таковы повадки Морганов. Зачем проливать свет на вещи, если можно притвориться, что их не существует?

— Я руками и ногами «за». Так проще. Но к твоему сведению, тебе наверняка стоит поработать над этим, прежде чем обзаводиться женой.

— Принято к сведению.

Я села и выскользнула из-под его руки.

— Время непрошеных советов.

— Кто пригласил миссис Твиди? — пошутил он.

— Ха. Это