Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки - Юрий Ленчевский

Титов в душе гордился принадлежностью к отряду чекистов. Проникся важностью своей деятельности в батальоне. Ведь каждой воинской части необходимы службы: связь, медицинская служба и контрразведка.

В отличие от других офицеров части все мысли Титова постоянно были только о работе и работе. О тех, кто окружал его. Он часто задумывался о своем противнике. Титов не разбирался в структуре немецких спецслужб, многое в их деятельности ему было неведомо, но он понимал, чувствовал, какой серьезный, мощный противник противостоит его деятельности.

О работе офицера СМЕРШа вскользь сказал Ивановский в своей книге «Записки офицера «СМЕРША» (М.: Центрополиграф, 2007).

«Наблюдение за тем или иным лицом, вызвавшим внимание, начинается с того, что самые первые сведения о нем уже заслуживают внимания. Они называются «зацепкой». Когда по мере поступления информации чувствуется, что «здесь что-то есть» и нужно продолжать работать углубленно, из «зацепки» это переводится в дело-формуляр.

Формуляр — это уже папка, куда кладутся очередные донесения осведомителей. Таким было делопроизводство оперуполномоченного. Азам криминалистики и другим спецпредметам его учили в погранвойсках.

Вся переписка, документы, которые он обязан был пересылать из батальона в вышестоящий отдел (в этом случае это был отдел КР СМЕРШ корпуса), писались от руки, запечатывались в конверт «Секретно» и отправлялись с обычным нарочным, никакой фельдсвязи.

Главный метод его работы — работа с агентурой, с осведомителями. Подбирать их следует среди военнослужащих, которые смогут вам при необходимости сообщить о каких-либо фактах, интересующих СМЕРШ.

Подобрать осведомителей он должен не только среди военнослужащих, но и среди гражданского населения, в том случае, когда есть возможность такого общения. И это оправданно интересами безопасности государства, так принято, такой порядок.

В армии к такой категории военнослужащих, как работники прокуратуры, военного трибунала, особых отделов, отношения складывались недоверчивые. По мнению некоторых, их служебные обязанности не могли вселять добрых чувств. «Было в полку человек десять моей агентуры. Я сам предлагал сотрудничество. Вербовок на основе какого-либо «компромата» у меня не было. Помогали добровольно и бескорыстно. Какого-либо денежного фонда для агентурной работы не было».

«Вообще же «аморальным» поведением (в частности, пьянками) занимался замполит полка, это была его работа. Вела следствие и оформляла дела в трибунал прокуратура. Пленными же занимался разведотдел».

А как с этим обстояло у оперуполномоченного старшего лейтенанта Титова?

В задачи и обязанности оперуполномоченного старшего лейтенанта Виктора Титова входило агентурно-оперативное обслуживание воинской части — отдельного инженерно-саперного батальона. «Мне нужно знать, кто неблагонадежен, где какой настрой, кто чем дышит», — говорил самому себе Титов, старался настроиться на деловой лад и думать о том, как ему действовать.

Говоря языком директив, он должен был участвовать в ряде таких мероприятий: глубокое изучение и агентурная разработка всех лиц, находившихся в окружении или в плену у противника. Изучение и агентурное наблюдение за военнослужащими, уроженцами мест, временно оккупированных противником, особенно если там остались на жительство их ближайшие родственники.

Стремиться к созданию такого агентурного аппарата в части, в ее подразделениях, который исключил бы невозможность выявлять всех лиц, подозрительных по шпионажу, диверсии, террору. Изучение и наблюдение за связями военнослужащих с гражданским населением, имея в виду, что противник использует этот канал для проникновения в военную среду. А розыск предателей, шпионов, задержание дезертиров, разоблачение членовредителей… Работы было непочатый край! Выполнять все это можно было только через агентуру.

«У меня же с этим не густо. Прямо скажем, пусто. А из тех, кто есть, некоторые просто не радуют, огорчают. Например, осведомитель «Ваня». Флегматичный малый, ка-кой-то вялый, вот-вот уснет на ходу. Ну, уж какой уродился! Его беда. А то, что «Ваня» ничего стоящего не сообщил… Сплошной пустырь[20] — это уже моя беда», — говорил себе Титов.

К сотрудничеству «Ваню» привлек оперативный уполномоченный лейтенант Василий Кравцов, которого сменил Титов. «Ваня» — Ванек он и есть, досадовал на осведомителя Титов. Он представил, как проходила вербовка «Вани». «Нужно выявлять врагов, и ты как сознательный комсомолец должен в этом помогать». Кравцов объяснил парню, что он должен был слушать вражеские разговоры, выявлять людей с нездоровыми настроениями, недовольных и враждебных к советской власти. Спросил, согласен ли он. Ну, конечно же, парень, находясь в эйфории патриотизма, с радостью согласился. Кравцов дал ему псевдоним «Ваня». Оговорил условия связи.

«Ваня» что? Чистый лист. Уроженец Воронежской области, русский, 1925 г.р., по происхождению из крестьян, образование 7 классов, член ВЛКСМ с 1943 года, не судим, холост. В Красной Армии служит с 1943 года. В плену и окружении не был. Такому если дать развернутую анкету, то в ней будет сплошное «нет». Не служил, не привлекался и так далее. У Титова вызывал улыбку пункт анкеты: служили ли вы в Белой армии? Да такой Ваня, когда были белые и красные, еще на свет не появился.

«Ваню» в секретные осведомители Кравцов завербовал на лояльном отношении к государству. В отличие от тех, кого вербуют на компрометирующих материалах, на профессиональном языке «компрах». Первые, разумеется, надежнее. Они становятся осведомителями не по принуждению, а добровольно. Осведомители бывают разные. Есть и инициативники, те, кто сам идет на контакт с госбезопасностью.

Прежде чем стать опытными чекистами, некоторые лица проходили через ступень осведомителя (пример тому — Герой Советского Союза Николай Кузнецов. Талантливый и бесстрашный разведчик начинал свою деятельность в 1932 году как осведомитель ОГПУ «Кулик», «Ученый», «Колонист» — под такими псевдонимами значился он в оперативных учетах ОГПУ — НКВД — НКГБ. Кузнецов считал свою работу важной и почетной).

Ни одна спецслужба в мире не раскрывает свою агентуру. Ни при каких обстоятельствах она не признает конкретного человека своим агентом. Это непререкаемый закон спецслужб. Так что главное в деятельности Титова — секретность. Его бумаги, документы имеют гриф «Совершенно секретно». Себя он чувствовал бойцом тайного фронта, говоря профессиональным языком, должен обеспечивать агентурно-чекистское обслуживание воинской части.

Поведение многих людей заслуживает, чтобы наблюдение за ними было. «На то и щука в море, чтобы карась не дремал». А обнаружив врага, я должен не позволить ему уйти. Вовремя прищучить. Титову нужны агенты, секретные осведомители. Предстояло вербовать новых лиц. О будущих агентах, кроме установочных данных, следовало знать кое-что… Не хотелось попасть на вражеского агента.

«Я что, рентген? Да тут никаким рентгеном не высветить чужую душу. Она ведь, как известно, потемки, — размышлял Титов. — А вот кого ставить на учет? Здесь нужно хорошо подумать. Не гнаться за количеством подучетного элемента, но и не упустить явного врага, предателя, труса, замышляющего совершить преступный поступок. Предстояла работа с таким… Одним из тех, на кого Титов положил глаз, был Николай Калмой. Он предостаточно наболтал против себя. Быть всегда чем-то недовольным было основной чертой Калмоя, за что еще в школе ему попадало от ребят. С возрастом Калмой стал частенько на все «наводить критику». В конце концов хорошим это и не могло кончиться — привлек внимание спецслужбы. Калмой подлежал разработке СМЕРШа как подучетный элемент по окраске «измена Родине».