Призрак мадам Кроул - Джозеф Шеридан Ле Фаню

прожил несколько лет. Затем умер и был похоронен на том же маленьком церковном кладбище, где покоились останки его жертвы.

Едва ли нужно говорить, насколько честные жители, от которых я услышал эту историю, верили в реальность этого сверхъестественного вызова. Вызова, который через врата ужаса, болезни и страданий отправил Задиру Ларкина в его последнее пристанище. Таковым было возмездие за то, что он когда-то насладился самым отвратительным триумфом своей жестокой и мстительной натуры.

Вспоминаю я и другую мистическую историю, которая около тридцати пяти лет назад наделала немало шума среди добрых городских сплетников. С вашего позволения, любезный читатель, расскажу и ее тоже.

Приключение могильщика

Те, кто помнит Чапелизод времен четверти века назад или больше, возможно, припомнят и приходского пономаря Боба Мартина. Его приводили в негодование мальчишки-прогульщики, приходившие по воскресеньям на церковный двор. Здесь они то читали надписи на надгробиях, то играли в прятки, то залезали на стену по плющу в поисках летучих мышей и воробьиных гнезд. А еще заглядывали в таинственное отверстие под восточным окном, открывавшее тусклую перспективу нисходящих ступеней, теряющихся в еще более глубокой тьме. Там, где зияли ужасными зевами гробы без крышек среди изодранного бархата, костей и пыли, которые оставили после себя время и смерть.

Для таких не в меру любопытных и бойких подростков Боб был, конечно, настоящим бичом и кошмаром. Выглядел могильщик действительно пугающе. Тощая фигура, облаченная в порыжевшее черное одеяние; маленькое застывшее лицо, подозрительные серые глазки и рыжевато-коричневый парик казались отвратительными. Но несмотря на это, все знали, что на самом деле Боб Мартин добродушен и раним. Хотя суровые моралисты поговаривали, что и Бахус соблазнял его порой своим главным удовольствием.

У Боба был пытливый ум, а память хорошо хранила и веселые, и ужасные истории. Профессия познакомила его с могилами и гоблинами, а его пристрастия – со свадьбами, застольями и всевозможными забавами. И поскольку его личные воспоминания уходили почти на три десятка лет назад в историю городка, он обладал солидным запасом местных преданий и всегда рассказывал их к месту и с легкой назидательностью.

Поскольку церковные доходы Мартина оставляли желать лучшего, ему нередко приходилось потакать своим слабостям не очень достойными способами.

Частенько он «приглашал» сам себя в гости, когда знакомые забывали это сделать. А иногда совершенно случайно заглядывал на небольшие пирушки приятелей в трактирах. Там Боб развлекал всю компанию странными или ужасными историями из своего неисчерпаемого арсенала. И никогда не стеснялся принимать благодарность в виде горячего пунша с виски или любой другой выпивки.

В то время жил некий предприимчивый трактирщик по имени Филип Слейни, обосновавшийся в лавке напротив старого тракта. Сам по себе этот человек не был склонен к неумеренным возлияниям. Но, будучи от природы мрачным и нуждаясь в постоянном участии, он нашел для себя отраду в компании Боба Мартина. Мало помалу общество могильщика стало главным утешением в жизни Филипа, и он, казалось, потерял врожденную меланхолию под действием обаяния лукавых шуток и волшебных историй Боба.

Эта дружба не способствовала ни процветанию, ни доброй репутации обоих приятелей. Боб Мартин пил гораздо больше пунша, чем было полезно для его здоровья и соответствовало статусу церковного служителя. Филип Слейни тоже втянулся в чрезмерные потворства Бахусу, поскольку трудно было устоять перед добродушными уговорами его одаренного компаньона. А поскольку платить трактирщику приходилось и за себя, и за друга, его кошелек, похоже, пострадал еще больше, чем голова и печень.

Так или иначе, Бобу Мартину принадлежит заслуга в том, что он сделал пьяницей «черного Фила», как его прозвали. А Фил Слейни приобрел репутацию того, кто сделал могильщика еще «большим дураком», чем раньше. С этого момента рассказы о компании, веселившейся напротив тракта, стали несколько путанными. Но в итоге случилось так, что одним сонным летним утром, когда в воздухе стояла духота, а на небе собирались тучи, Слейни не выдержал. Он зашел в маленькую заднюю комнатку, где стоял шкаф с бухгалтерскими книгами, а грязное окно смотрело прямо в стену. Там Филип запер дверь на засов, взял заряженный пистолет, сунул дуло в рот и пустил пулю в потолок сквозь верхнюю часть собственного черепа.

Эта ужасная катастрофа чрезвычайно потрясла Боба Мартина. И отчасти из-за этого, а отчасти потому, что ему пригрозили увольнением, после того как несколько раз его нашли ночью на большой дороге в состоянии рассеянности, граничащей с беспамятством. Ему трудно было найти кого-нибудь, кто «вылечил» бы его, как это делал бедный Фил. Поэтому Боб на какое-то время отказался от алкоголя во всех видах, став выдающимся примером воздержания и трезвости.

К большому удовольствию жены и соседей, Боб выполнял свои благие намерения весьма добросовестно. Он редко бывал навеселе, никогда не напивался сильно, и лучшая часть общества с радостью приветствовала возвращение блудного сына в свои ряды.

И вот примерно через год после упомянутого нами ужасного инцидента произошло некое событие. Викарий получил по почте уведомление о похоронах, которые должны были состояться на церковном кладбище Чапелизода. Письмо содержало определенные инструкции относительно места захоронения. Викарий послал Бобу Мартину записку с просьбой явиться к нему, чтобы обсудить некоторые детали.

Стояла мрачная осенняя ночь. Зловещие грозовые тучи, медленно поднимавшиеся из-за горизонта, заволокли небо торжественным пологом. Отдаленные раскаты грома уже глухо грохотали в душном, неподвижном воздухе. Вся природа, казалось, притихла и съежилась в гнетущем ожидании приближающейся бури.

Шел уже десятый час, когда Боб, надев официальный потрепанный черный сюртук, был готов отправиться к начальнику.

– Бобби, дорогой, – начала его жена, прежде чем передать ему шляпу, которую держала в руке, – ты уверен, что не будешь, Бобби, дорогой, не будешь?.. Ты знаешь, что.

– Я не знаю, что, – резко огрызнулся могильщик, хватаясь за шляпу.

– Ты не будешь ни капельки, Бобби, да ведь? – спросила жена, уклоняясь от его рук.

– Пфф, зачем мне это, женщина? Ну, отдай мне шляпу, ладно?

– Но ты ведь пообещаешь мне, Бобби, дорогой, не так ли?

– Да, да, можешь не сомневаться, я этого не сделаю – с какой стати? Ну же, отдай шляпу и отпусти меня.

– Да, но ты ничего не пообещал, Бобби, дружок.

– Хорошо, обещаю! Пусть дьявол заберет меня, если я выпью хоть каплю, пока не вернусь обратно! – сердито сказал могильщик. – Это тебя устроит? Теперь, может, ты отдашь шляпу?

– Вот она, дорогой мой, – смягчилась супруга. – И да поможет тебе бог вернуться целым и невредимым.

С этим прощальным благословением она закрыла дверь за удаляющейся фигурой, потому что уже совсем стемнело, и