Тень успеха - Лариса Шкатула

А я ещё учу Найдёнова, как себя вести со всякого рода воображалами!

– Да, положение у вас не ахти… – задумчиво бормочу я, прислушиваясь.

И наконец слышу: за дверью раздается знакомый звук – так звучит режущий диск. В просторечии «фортуна» или «болгарка».

Сейчас те, за дверью, срежут петли и спокойно снимут дверь. Всё-таки странно, что они ничего не боятся и средь бела дня собираются заняться самым настоящим разбоем.

– Знаете, Марина Константиновна, – говорю я бывшей свекрови, судорожно обхватившей себя за плечи и все время невольно бросающей взгляды в сторону двери, – у меня такое чувство, что вы не всё мне рассказали. На самом деле вас тревожит что-то ещё?

– Я думаю, – она стесняется сказать мне открыто, потом некоторое время подбирает нужное выражение, – что Женя может и не согласиться отдать чужому дяде то, что считает своим…

– Вот именно, – поддакиваю я, – нажитое непосильным трудом.

– Ты думаешь так же?.. Но он не может подобным образом с нами поступить! – почти кричит она, и я понимаю, что этот вопрос как раз больше всего и мучает Лаврову.

Скорее всего деньги задолжал друзьям Лавров, а помощь хочет получить от единственного сына.

Вот так мы все считаем, будто человек – муж или сын – может подло вести себя с другими людьми, предавать их, бросать на произвол судьбы и делать ещё бог знает какие гадости, а вот с нами ни за что так не поступит.

За что боролись, на то и напоролись, госпожа Лаврова! Не того ребеночка вы нашли в капусте…

– Вы им уже кое-что отдали? – спрашиваю я.

– Все, что у нас было. Из наличности. Говорят – мало.

– Сколько? – Я веду себя как следователь на допросе, но мне необходимо знать действительное положение вещей, раз уж я ввязалась в их разборки. А потом, отвечая на мои вопросы, Лаврова злится и не так испуганно смотрит на дверь, как вначале.

– Сто тысяч.

– Всего-то? – удивляюсь я. – Когда-то вы спокойно выложили столько же девчонке, посмевшей родить от вашего наследного принца.

– Но у нас и в самом деле больше нет. Женечка ведь не сразу вошёл в то общество, где он смог встретить Хелен. Ему потребовалась довольно приличная сумма. Мы с отцом оставили себе на старость, тем более считали, что Женя отдаст нам долг, когда разбогатеет.

– А Женя вовсе не считал это долгом.

– Посмотрим, как ты выстроишь свои отношения с сыном. Мальчикам нужно много денег, чтобы утвердиться.

– Особенно если они сами не умеют их зарабатывать, – всё не могу остановиться я.

– Хочешь сказать, что я плохая воспитательница?

– Хочу сказать, что вы из тех людей, которые легко разводят руками чужую беду и не могут дать ума своей.

– Ты мне грубишь.

– Почему бы и нет? – Я смотрю на её лицо, на котором вовсе нет раздражения; она скорее констатирует это с некоторым удивлением, но потом вроде спохватывается:

– Кто из нас разводит чужую беду руками, неизвестно. Хотела бы я посмотреть, как бы ты себя вела в моем случае.

– Да уж не бегала бы и не кудахтала!

– Я думаю, тебе лучше уйти.

Лицо моей бывшей свекрови принимает отстраненное, высокомерное выражение. Я понимаю, что перегнула палку.

– Простите, я, конечно, не имею права говорить с вами в подобном тоне.

– Вот что мне странно, почему ты не боишься? – спрашивает она. – Ведь я тебе рассказала, что мое положение можно квалифицировать как крайне опасное. Я от страха даже спать не могу…

– Ну и чего хорошего? Во-первых, если уж на то пошло, я здесь не при делах. Вон в шкаф спрячусь, никто и не подумает меня искать. Если вы не скажете. А во-вторых, какая польза от страха? Помните классика: жил – дрожал, умирал – дрожал… Вы из-за этого постарели сразу лет на десять, а разве удалось решить проблему?

Марина Константиновна вздрагивает от удивления. Наверное, она никогда и думать не думала, что мы с ней не только встретимся, но и я смогу разговаривать с ней в таком же тоне, в каком когда-то со мной говорила она.

– Не помогло… Смотри, какая ты агрессивная стала. Я тебя совсем другой помню.

– Забудьте!.. И ещё, к нам едет помощь.

– Ты позвонила в полицию? – В глазах её появляется ужас. – Они сказали, если я обращусь в милицию, моему Петру Васильевичу придёт конец.

– Нет, это не полиция, это мои друзья.

Она вздрагивает от того, что звук режущего металл диска становится всё отчетливее.

– Запомните, вы в квартире одна, – шепчу я ей прямо в ухо и отхожу в глубь коридора, под прикрытие высокого массивного шкафа.

Похоже, Найдёнов со своими телохранителями не успевает к нам на помощь.

Если их больше трёх, то мне крышка. То есть ничем Марине Константиновне я помочь не смогу, а вот если двое – шанс есть. Особенно если один задержится возле Лавровой, а второй пойдёт в комнаты. Мимо меня.

Как жаль, что у меня нет никакого оружия. Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы воспользоваться. Или для защиты, или для нападения.

Ага, вот и оно! Из-за шкафа, под прикрытием которого я стою, высовывается краешек гантели, которую я потихоньку вытаскиваю на свет.

Держать всё время такую в руке будет трудновато, потому я осторожно опускаю её на пол возле своей ноги.

Крак! – этот звук, кажется, раздаётся уже в самой квартире. По крайней мере дверь валится в коридор, но взломщики поддерживают её, чтобы не упала на пол и не создала лишнего шума.

Правильно они всё делают. Кто из соседей заинтересуется, у кого и что там пилят? Возможно, меняют дверь или производят ещё какие-то работы по металлу, а вот грохот… Его звуком могут и заинтересоваться.

– Марина Константиновна! – слышу я нарочито сладкий мужской голос. – Что же вы, голубушка, двери гостям не открываете?

– Какие вы к черту гости! – возражает Лаврова, и я слышу резкий звук пощечины. И в самом деле, джентльменами этих людей не назовешь.

– Что-то вы осмелели без причины. Уж не ждете ли вы помощи откуда-нибудь со стороны? Арсений, проверь!

Похоже, их двое. Слышно, как хлопают двери ванной, туалета, шаги ведут к кухне, а потом «проверяющий» направляется в комнаты, где за одним из шкафов стою я, сжимая в руке гантель. Если он не зайдёт сюда быстро, рука онемеет держать такую тяжесть.

– Да никого здесь нет! – громко говорит этот самый Арсений, но я слышу, как он осторожно продвигается в мою сторону.

Неужели он слышит, как я дышу? Или его интуиция подсказывает, что в квартире есть кто-то ещё?

Вот сейчас он подойдёт поближе… Я вдруг бессознательно присаживаюсь на корточки. Если он окажется выше, чем я ожидаю, или ниже, так я просто врежу ему гантелью по голени и таким образом обойдусь без смертоубийства.