Сладкая соль Босфора - Эльчин Сафарли

…Реакция мамы на Зейнеп была неожиданной. На мгновение не поверили глазам. Шок… Когда Зейнеп, элегантно одетая, появилась в прихожей, мама на секунду замерла. В тот момент она раскатывала тесто для дюшбары. Руки, желтый фартук в белоснежных снежинках муки. Внимательно посмотрев на Зейнеп, лицо мамы стало серьезным. Спустя секунду расцвело в улыбке. Ближе подошла к невестке, поцеловала в обе щеки. Обняла, наградив комплиментом. «Сок güzelsin, kızım… Hoş geldin».[86]Напряженная атмосфера спала. Зейнеп расслабилась, подмигнула мне. Быстренько разулась со словами: «Вам помощница на кухне не нужна?» Спустя полчаса мама с любимой мило щебетали у плиты. Громко шутили, смеялись…

…Перед возвращением в Баку мама дарит Зейнеп золотое кольцо с россыпью сапфиров. Обещала вернуться в Стамбул. На этот раз с папой. «Будем сватать тебя, дочка»…

(…Дружба между дамами может существовать, если они сестры…)

…Белоснежная сметана окрашивается в оранжево-красный цвет. Утрачивает молочный вкус. Приобретает остроту с базиликовым оттенком. Помимо красного жгучего перца в соус добавляет имбирь, сушеные паприку, кориандр. Тщательно взбивает. Далее надо охладить. Пока сметанная подлива густеет в холодильнике, Зейнеп нарезает баранью вырезку на кусочки. Замачивает их в охлажденном соусе. Оставляет мариноваться на два часа в комнатной температуре. Тем временем Гюльбен занята рисом. «Волшебные зернышки, не любящие спешки». За шесть часов до готовки замачивает «басмати» в холодной подслащенной воде. Если рис подержать в сладкой воде, то при варке сохранит упругость. Старинный турецкий рецепт. Готовит в медной кастрюльке. Непременно кардамон для аромата. Пока рис настаивается на маленьком огне, Зейнеп принимается обжаривать маринованное мясо. В глубокой сковороде. После легкой обжарки заливает кусочки оставшимся сметанным соусом. Плюс двумя стаканами мясного бульона. Тушит около часа. Перед снятием с огня добавляет кокосовую стружку, две столовые ложки оливкового масла… Шикарный ужин под названием «крема-лы кузу» готов. Рис — отличный гарнир к нему.

Зейнеп обожает острые блюда. В отличие от меня, страдающего гастритом. Она буквально дышит специями. Сушит мяту, мелет корицу, коллекционирует десятки видов перца. Забавно чихает, шмыгает носом, преданно продолжая возиться с приправами. Как оказалось, мое стамбульское солнышко Гюльбен — также фанат острой пищи. Часто готовили вместе. В основном нейтральные блюда, так как подруга в курсе моих проблем с желудком. Поэтому в моей компании тягу к пряностям подавляла. Не хотела дразнить. Блюда с восточными специями притягательны…

…Не верил в прочность женской дружбы. Дружба между дамами может существовать, если они сестры. Как героини Бал-лок и Кидман в «Практической магии». Заблуждался. С первого дня знакомства Зейнеп с Гюльбен притерлись друг к другу. Во многом похожи. Любовь к животным, интерес к гаданиям, страсть к разноцветным пуговицам, восхищение живописью. Если приглядеться, почти сестры. Разные лишь цвета волос. Зейнеп — шоко-ладно-темная. Гюльбен — апельсиново-рыжая…

Опасался ревностного отношения со стороны невесты. Не всегда женщина может принять друзей-женщин своего мужчины. Зейнеп вновь продемонстрировала превосходство над подобными мелочами. «Зачем нужны лишние разговоры? Доверяю тебе. Тема закрыта». Гюльбен тоже опасалась девушки лучшего друга. С волнением строчила в желтом блокнотике фразы, наполненные страхом потерять что-то драгоценное. «Если твоя половинка воспротивится нашей дружбе, отойду в сторону. Не переживай. Мы взрослые люди. Должны понимать, что при мусульманском менталитете мужчина с женщиной редко дружат…» Возмущаюсь. «Ерунда! Зейнеп не такой человек! Она сама захотела с тобой познакомиться. Тем более вы обе помешаны на кулинарии». Спустя неделю Гюльбен с Зейнеп встретились. Скрепили дружбу не кровью, а обычным гранатовым соком, которым собирались полить луковый салат… Кремалы кузу до этого не пробовал. Девочки, посовещавшись, решили приготовить незнакомое мне блюдо в ближайшее воскресенье. Заодно на ужин пригласили Шинай с дочкой, Мустафу с младшей сестрой…

…В первые часы знакомства в глазах Зейнеп читалась жалость. «Обидно. Такая светлая девушка, как Гюльбен, лишена возможности говорить…» Глаза наполнялись слезами, когда смотрела на желтый блокнотик, висящий на груди подруги. Выбегала на балкон. Нервно курила, жадно затягиваясь. Умолял взять себя в руки. «Мишуня, не волнуйся. Гюльбен ничего не заметит. Но, веришь, у меня сердце разрывается от злости. Как Аллах может быть так несправедлив? Сотни гнилых, обозленных девушек могут говорить, а такая добрая девушка лишена голоса. Дай немного времени. Свыкнусь». Весь вечер Зейнеп шутила, смеялась, пародируя наших знакомых. Прятала жалость под маской беззаботности. Гюльбен светилась от счастья. Заметил, как на протяжении тусовки она что-то чертила в блокноте. Как выяснилось позже, рисовала портрет Зейнеп… «Я счастлива за тебя. Рядом с тобою такая сказочная девушка. Счастлива, что нашла такую подругу, как Зейнеп. Не поверишь, влюбилась в нее сразу. Такая положительная аура… Не волнуйся, на Зейнеп не претендую». Смеемся, смакуя вино с бутербродами из голландского сыра. Гюльбен разглядывает звезды над Золотым Рогом, вдыхает согревающий душу ночной воздух. Пишет несколько строк. С грустью в глазах. «Не хочу возвращаться в Анкару. Мое сердце здесь. Рядом с вами». На балконе необычайно тихо. Такое впечатление, будто он оторван от квартиры, где Ши-най фальшиво поет караоке-версию песни Нилюфер…

…Сейчас Зейнеп чаще меня созванивается с Гюльбен. Даже съездила на уик-энд в Анкару. Навестила подругу. В весеннюю погоду они с Гюльбен наслаждались свежеприготовленной рыбой в ресторанчике у Эймир-гёлю.[87]Также Зейнеп посетила мавзолей Ататюрка. Из ближайшего интернет-кафе сбрасывали на мой электронный адрес десятки совместных фотографий. Мне оставалось завидовать, сидя в душной редакции с мечтами о грядущем отпуске. «Ничего, скоро вашим свободным гуляньям придет конец. Летний отпуск будете под моим наблюденьем». Пишу ответ, присоединяю к письму свою фотографию с кислой рожицей на фоне суетливого офиса. Через пару минут получаю эсэмэс: «Не злись, мишуня. Привезу тебе шекерпаре.[88]Она намного вкуснее стамбульской… Целую в глаза».

…На летний период планируем вновь посетить Анкару. Задержимся там — на август запланировано открытие дебютной выставки картин Гюльбен. Похоже, наша подруга скоро станет Гогеном в юбке. Во всяком случае, педагоги художественного училища отзываются о ней как об ученице с «космическим даром»…

(…Жизнь — это вечный поиск веры с непременным ее постижением где-то на середине…)

…Книгу собственной судьбы можно захлопнуть. Бросить на полку пылиться. От отчаяния. В таком случае стеклышки жизненного калейдоскопа выцветают, солнце потухает, земля покрывается трещинами… Впрочем, всегда за густыми тучами прячутся облака надежды. Стоит захотеть — и они осветят померкшее царство. Грозы иссякнут, засохшая почва зарастет травой, по морщинистому стволу чинара[89]вновь забегают резвые букашки. Мы многого лишаем себя, если не верим. Мы лишаем себя продолжения, если перестаем верить. Мы многого не получим, если будем просыпаться без веры… Жизнь — это вечный поиск веры с непременным ее постижением где-то на середине.