Золотой шар - Сергей Извольский

– Ты что себе позволяешь, молокосос? – возмутился Гашников.

– Слышь, друг, – скривился Велик, глядя в глаза номинальному руководителю группы, – а по делу замечания будут?

– Да ты как вообще…

– Как пойдем? – тоже прервав взъяренного Гашникова, поинтересовался я у Лёхи.

– Мля, не знаю даже, – скривившись, покачал головой тот. – По идее, Зона не должна была далеко прыгнуть – прошлый скачок даже за периметр стены не вышел. Поэтому можно дернуть к Обскому морю, наверняка на новой границе уже войска сосредотачивают.

– А еще что можно? – уловив недосказанность, прогудел рядом Паша.

– Здесь аэродром подскока совсем недалеко должен быть, вон там, почти сразу за стеной, – показал Лёха направление, – можно туда попробовать. Там, по идее, на вахте народ должен быть, они санитарный самолет могут вызвать.

– Самолет? – удивился я.

– Да, самолет, – подтвердил Лёха, – сейчас только на кукурузниках полетят, в вертолетах электроники много, они аномалии притягивают. На них лишь по разведанным маршрутам, а их не будет сейчас – Зона же прыгнула, все изменилось на фиг.

– Так куда идти сейчас лучше? – поинтересовался практичный Паша.

– Пф, – фыркнул Лёха, – чтобы знать!

– В общем, так, – прервал нас Гашников, – если мы сейчас находимся в Зоне, на территории повышенной опасности, значит, никто никуда не пойдет, а здесь подождем помощи. Думаю, что в течение дня нас обязательно обнаружат и…

– В чем-то ты прав, командир, – согласился Велик, задумчиво кивая, – но обнаружат вряд ли. Сейчас нас никто искать не будет. Значит, так, – вдруг повысил он голос, – давай, Борисович, оставайтесь здесь, только на земле знак выложите какой-нибудь, чтоб, если кто пролетит, заметили. А мы попробуем до границы дойти. Вадик, пойдешь?

– Пойду, – кивнул я. Ну а что, всяко лучше, чем на месте сидеть. Да и, если честно, когда на Аллу смотрю, меня всего накрывает от беспомощности.

– Давай, командир, – посмотрел на Гашникова Велик, – за командира пока. Паша, – перевел он взгляд на здоровяка, – воду, что осталась, никому не отдавай. Одну бутылку только отдай на всех, а остальное для нее береги, – кивнул Лёха в ту сторону, где Алла лежала.

Вздохнув, я направился к лежащей девушке и присел на корточки рядом с Викой. Она медленно-медленно подняла голову, и мы столкнулись взглядами.

– Мы за помощью пошли, – просто сказал я, скосив глаза на лежащую Аллу. Та по-прежнему была без сознания, но уже не такая бледная. Хотя дыхание все такое же, рваное и неглубокое.

– Давайте, – негромко ответила Вика и тут же закусила губу, сдерживаясь. Только сейчас я заметил небольшую россыпь веснушек у нее на носу – до этого под загаром не видно было, а сейчас у нее кожа бледная, будто пергаментная.

На прощание обнял девушку, прошептав что-то успокаивающее на ухо, и поднялся, посмотрев на Леху. И удивился – кроме автомата, у него еще ружье на плече висело. Зачем ему столько, спрашивается?

– Вик, возьми, – протянул он девушке небольшой пакетик.

– Это…

– Да, это, – подтвердил Лёха и добавил после небольшой паузы: – Вдруг что, мало ли… как очнется, не давай, но, если боль невыносимой станет, дашь ей немного совсем.

– Хорошо, – снова закусив побелевшую губу, произнесла Вика, убирая пакетик в карман.

– Мы вернемся, – кивнул я девушке, поднимаясь.

– Давай, Паш, смотри за этими, – снял с плеча ружье и передал его здоровяку Лёха, показав в сторону так и не расходящейся группы во главе с Гашниковым. Вот, значит, зачем принес, ясно.

Бросив прощальный взгляд на Вику, я двинулся вслед за пошагавшим вперед Лехой, догоняя. Но тот сам приостановился и полез в боковой карман штанов.

– Ты чего? – подойдя, спросил его я.

– Ниче, – покачал головой тот, выуживая из кармана пригоршню гаек. Пересыпав их в другую руку, он оставил в правой одну и, размахнувшись, запустил ее низом, подобно тому, как окатыши по воде бросают. – Пойдем, – наметив направление, произнес он после этого и двинулся вперед.

– Так и будем бросать? – удивился я, когда, дойдя примерно до того места, где первая гайка приземлилась, Лёха вторую бросил.

– Периодически, – кивнул он, снова перемещаясь по направлению полета.

– А если закончатся? – спросил я через полминуты после третьего броска.

– Тогда хреново, – поджал губы Велик.

19 июня, день

Морозова Алла, новая территория Зоны

Может ли тяжесть быть легкой? Оказывается, может. Алла чувствовала, что все тело прижимает к земле свинцовая тяжесть, и одновременно девушка как будто парила в невесомости, поражаясь невероятной легкости. Но непривычные ощущения измененного сознания были гораздо интересней – у нее сейчас получалось наблюдать за всем, в том числе и за своими мыслями абстрагированно, будто со стороны. Ее сейчас ничто не тревожило, и не было в мире ничего, что можно было назвать проблемой. Отстраненный интерес – окрестила про себя ощущения Алла, широко открыв глаза и осматриваясь по сторонам.

«Я только что очнулась? Или уже несколько часов в сознании? От чего очнулась?»

Мысли текли плавно, неспешно. Также плавно и неспешно ощущалась боль в правой руке, но она не доставляла неудобств и неприятных ощущений. Наблюдать за болью тоже было интересно. «А что там может болеть?» – мелькнула краем мысль.

Не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, Алла подняла голову и посмотрела на свою руку.

«Bay!!» – не удержалась она от мысленного возгласа, поражаясь белизне бинта, контрастирующей с пятном на том месте, где рука должна была бы продолжаться. Краешки пятна были алыми, а к центру становились все темнее и темнее. Красный цвет становился черным. Черный красный, как это прекрасно.

Алла с любопытством рассматривала свою изменившуюся руку, подмечая и несколько прилипших к бинтам травинок, и выбившиеся из стройного плетения бинта отдельные ниточки.

Почему она раньше отказывалась от наркотиков? Это же так прекрасно: ни с чем не сравнимое состояние полета мысли и чувств, абсолютное отсутствие всех проблем и…

Прерывая стройное течение мысли, перед глазами возникло знакомой лицо.

– Очнулась? Как себя чувствуешь?

– Странный вопрос, – чуть хрипло ответила Алла и отчиталась: – Я чувствую себя прекрасно.

Вдруг у нее зачесалась шея, и она по привычке потянулась правой рукой. Но, уткнувшись взглядом в культю, чуть замерла в недоумении.

– Алла, Аллочка, все будет хорошо, – вдруг быстро заговорила Вика, приобняв ее за плечи, продолжая успокаивать.

Странная она, подумала Алла, все ведь и так хорошо. Она все пыталась приподняться, и Вика ей помогла. Левая рука наконец освободилась, и у Аллы получилось почесать себе шею. От этого немудреного действия она, к удивлению, получила несказанное удовольствие. Подумала немного, смакуя свои ощущения, и почесалась еще раз.