Ритуал привлечения денег - Марина Серова

– Что теперь? – Наталья стояла в дверях, вопросительно глядя на меня.

– Ума не приложу, – честно призналась я.

– Здесь мы точно ничего не найдем, – как эхо моих мыслей, прозвучали слова Натальи. – Надо возвращаться в город.

– Хорошо. Поехали. Будем ждать следующего хода похитителей. А сюда мы можем приехать в любой момент, – согласилась я.

Пристроив кое-как замок, мы оставили пустой дом и вернулись в город. Я отвезла Наталью к ней на квартиру, велела звонить, как только появятся новости, и отправилась к себе. Сварив двойную порцию кофе, я наполнила большую кружку и, усевшись в кресло, стала думать. Через два часа упорных размышлений я приняла решение.

Мы не можем найти пакет, который требуют от Натальи похитители в обмен на жизнь Дрона. Но я могу попытаться вычислить место, где держат его самого. Обычно непрофессиональные похитители держат заложников в местах, которые им хорошо знакомы. Я имею дело не с профессионалами. Это факт.

Профессионалов интересует выкуп. От дочери Дрона денег не требуют. Профессионалы тщательно планируют каждый свой шаг. В случае с Дроном похитители действуют скорее по обстоятельствам. И досконально спланировать похищение Зиничев бы не успел. Думаю, это решение пришло внезапно. Скорее всего, он подослал к Дрону нанятых парней, чтобы те выбили из него признание. Что-то пошло не по плану. Или Дрон оказался несговорчивым, или парни не имели опыта в подобных делах. Так или иначе, но Зиничев решил на некоторое время изолировать Дрона, чтобы тот не мог навредить ему.

Может быть, он надеялся на то, что Нестеров напишет свою статью и спокойно вернется в Москву. Тогда Зиничев и отпустит Дрона. Нестеров не уехал. Мало того, он привлек к поискам Дрона частного сыщика. Зиничев запаниковал и начал делать одну ошибку за другой. В результате его действий Нестеров попал в больницу. Отъезд его отложился на неопределенное время, а тут еще я со своими расспросами. Тогда Зиничев снова меняет планы. Он отправляет Наталье сообщение с угрозой расправиться с отцом и требованием отдать некий пакет. Все это время Дрона нужно где-то содержать. И не просто содержать, а караулить, чтобы он не сбежал.

Итак, нужно выяснить все про Зиничева. И тогда есть шанс узнать, где он держит Дрона. Я достала записи Нестерова и принялась в очередной раз штудировать их.

Как ни странно это звучит, но название места, подходящего, по моим понятиям, для содержания заложника, я обнаружила в Интернете. Перелопатив записи Нестерова, я не нашла ни одного упоминания о загородных постройках, принадлежавших когда-либо Зиничеву. У него никогда не было дачного участка, не имелось домика в пригороде Тарасова. Жил он в коттеджном поселке, находящемся в черте города. До этого много лет обитал в типовой многоэтажке.

Единственное сельское место, о котором Зиничев упоминал в интервью с Нестеровым, – это совхоз, в который он был направлен после техникума. Но даже его названия в материалах Нестерова не было. Только общие фразы, типа «лучший в области совхоз», «передовое хозяйство» и тому подобная шелуха. Сначала я хотела отложить решение этого вопроса до утра и выяснить местоположение бывшего совхоза у Кирсанова. Звонить ему среди ночи я не хотела. Но потом решила попытать счастья в вездесущем Интернете. И надо же, удача! Почти сразу наткнулась на статью о Зиничеве. Этот материал был собран лет пять назад. Заказная статья одному из местных изданий. И вот там-то во всех красках был описан совхоз, «…стараниями главного агронома выведенный на высокий уровень…». Имелись и название, и местоположение. В настоящий момент совхоз «Новый путь» являлся поселком городского типа Большаковский. И располагался он в двухстах двадцати километрах от Тарасова.

Поздравив себя с успешно завершенными поисками, я отправилась спать, намереваясь на следующий день посетить поселок Большаковский и выяснить, помнит ли кто-либо из жителей этого поселка легендарного агронома.

Как водится, тщательно спланированное с вечера расписание утром пришлось срочно перекраивать. Будильник еще не прозвенел, а телефон уже разрывался от настойчивых звонков Нестерова. Лежа на больничной койке, журналист чувствовал себя оторванным от мира, а потому брошенным всеми и вся. Жалуясь на плохое самочувствие, Нестеров взывал к моему милосердию и требовал немедленно навестить больного. Разговаривая с ним в полусонном состоянии, я пообещала непременно заехать и завезти фрукты, а вместе с ними и свежие новости. Добившись своего, Валерка быстренько свернул разговор, боясь, что я окончательно проснусь и откажу ему.

Принимая душ, я уже жалела, что согласилась начать день с поездки в больницу. Но обещание есть обещание. Пока готовила завтрак, от Натальи пришло сообщение, в котором говорилось, что похитители сократили срок поисков. Теперь на поиски пакета ей отводили не больше двух суток. Перезвонив клиентке, я расспросила подробности. Оказывается, сообщение пришло в шесть утра. Так же, как и в первый раз, в нем звучали угрозы. Голос Натальи был подавленный. Мне показалось, что мысленно она уже попрощалась с отцом, не надеясь больше увидеть его живым. Я велела ей не вешать нос, отправляться обратно в рыбацкий домик отца и продолжать поиски до тех пор, пока не получит от меня весточки. Звонить мне я не велела. Рассказывать о своих планах тоже не решилась. Сказала лишь, что появились новые факты, которые требуют срочной проверки, поэтому поехать вместе с ней не смогу. Наталья приняла новость без эмоций.

Одевшись потеплее, я прихватила пистолет и охотничий нож. Так, на всякий случай. По пути в больницу я заехала в магазин, накупила Нестерову всякой всячины и кое-что из съестных припасов взяла в дорогу. Мало ли что ждет меня в Большаковском?

У Нестерова я пробыла недолго. Он и впрямь выглядел не ахти. Осунулся, под глазами круги, цвет кожи желтушный.

– Нестеров, тебя хоть лечат здесь? – опасливо глядя на несвежий бинт у него на голове, спросила я.

– Ага, вроде лечат. Сегодня врач заходил. Сказал, что я на поправку иду, – приглушенным голосом сообщил Нестеров.

– А чувствуешь себя как? – спросила я.

– Хреново. Все болит. Голова раскалывается, и дышать тяжело. Как только пытаюсь набрать полную грудь воздуха, сразу боль адская все тело разрывает, – жаловался Валерка. – Тань, как думаешь, я умру?

Последний вопрос поставил меня в тупик. Неужели все так плохо? Надо бы с лечащим врачом пообщаться. Что-то не нравится мне журналист наш. Ему же я бодрым голосом ответила:

– Что за пессимистические прогнозы? Тебе доктор что сказал? Идешь на поправку. Значит, так оно и есть.

– Может, это он просто успокоить меня пытается. Чтоб не мучился перед смертью, – плаксиво заявил Нестеров.

– Валер, ты дурак? Кто от перелома руки умирает? – рассердилась я. – Или у тебя тайное заболевание открылось? Так ты заранее скажи, я хоть родственникам твоим сообщу.

– А некому сообщать, – еще трагичнее произнес он. – Родители десять лет как умерли. Братьев и сестер нет. Семьей не обзавелся. Была подружка, да и та бросила. Сказала, что я давно на работе женат, а второй женой быть она не согласна. Вот так-то, Иванова. Живешь, живешь, все что-то пыжишься. Доказать кому-то что-то пытаешься, а смерть придет, и сразу понятно, что пустое все!