Канон, звучащий вечно. Книга 3. Любовь на Итурупе - Масахико Симада

Я верил, что когда-нибудь, в зените певческой славы, смогу встретиться с Фудзико. Когда же я понял, что моей мечте не суждено сбыться, я начал погружаться на дно отчаяния. Но Ино пытался втолковать мне, что можно продолжать любить Фудзико и не обязательно для этого быть певцом.

– Послушай, раз ты «оказался в сумрачном лесу», может, тебе на самом деле поехать туда? Раньше там находилась база, откуда наши корабли направлялись атаковать Пёрл-Харбор, а сейчас этот остров занимает ключевую позицию, являясь связующим звеном между прошлым и будущим Японии. Я никогда там не был, но считаю, что каждый политик обязан хотя бы раз туда съездить. Говорим об исконных японских территориях, а сами и представления не имеем, что это за места. Я слышал, что на острове весьма тоскливо. Но если ты уже и бомжем побывал, то сможешь прижиться на острове и отправлять мне оттуда подробные отчеты. Ты возьмешься за эту работу, а я обещаю переправлять твои отчеты Фудзико.

Наверное, у Ино, ставшего политиком, были свои, дипломатические интересы, но я решил поверить ему, надеясь, что эта работа даст мне шанс подняться. Не встреться я с Ино во время его предвыборного выступления – лежал бы уже в приготовленной для меня могиле, заляпанной спрей-краской. Я получил одежду и жилье и начал готовиться к отъезду на остров.

Девятый день. Я пошел проведать Костю – он сидел на корточках, греясь в солнечных лучах.

– Каору-сан! – радостно позвал он меня. Светило солнце, что нечасто случалось, берег озера казался совершенно другим.

– Как у вас дела? – спросил Костя, и я ответил ему:

– Увиделся с теми, о ком скучал.

Хотя Костя пока не встретился с Великим Духом, он выглядел посвежевшим, как будто к нему пришло осознание чего-то важного. Я протянул ему хлеб, который испек в золе, сделав тесто из пшеничной муки. Костя отрывал от него мелкие кусочки и осторожно отправлял в рот.

Увидев свое отражение в луже, я остро почувствовал, что старею. Прошло десять дней с тех пор, как я здесь. Я усыхаю, таю на глазах. Старик Эруму сказал, что на десятый день приедет за мной, но и вечером вездеход не появился. А я приготовил к его приезду рисовую кашу с кусочками сушеной горбуши. Захотелось что-нибудь отпраздновать. Перебирая в памяти лица дорогих мне людей, я вспомнил, что сегодня день рождения моей матери. Я разложил кашу по трем тарелкам и попытался восстановить атмосферу чайной комнаты былых дней.

К ночи началась метель. Я забеспокоился о Косте, взял фонарик и пошел на берег озера проведать его. Как я и предполагал, Костя замерзал. Нельзя было допустить, чтобы он умер от холода, так и не встретившись с Великим Духом. Я отвел его в хижину. Ночью закутанный в одеяло Костя, дрожа, бормотал что-то во сне по-русски.

Одиннадцатый день. И сегодня вездеход не приехал. По такому снегу он вряд ли доберется. Костя ослаб, он не мог проглотить ни кашу, ни хлеб. Сказал, что ночью забеспокоился о мамином самочувствии, и решил навестить ее.

– А с кем же я тогда был вчера в этой хижине? – спросил я.

– Я оставил свое тело здесь, – ответил Костя.

Отделившись от тела, душа Кости отправилась сквозь метель посмотреть, как чувствует себя мама. Конечно, такое приключение выматывает. Рядом со мной оставалась только Костина оболочка. Сам он с каждым днем уходил все дальше и дальше от меня, в такие сферы, которые были неподвластны моему пониманию. Я стал немного побаиваться Костю.

Выйдя из хижины, Костя сказал мне, внезапно вспомнив:

– С вами хотят встретиться.

– Ты видишь этого человека? Кто он?

– Молодая женщина. Высокая и красивая. Она сейчас в Америке, собирается в путь.

Наверное, моя дочь. С женой мы виделись во сне. Она говорила, что наша дочь стала совсем взрослая. Фумио родилась в то время, когда мой голос находился на самом пике совершенства. Сейчас ей должно быть восемнадцать. Если она пошла в нашу породу, то и в ее жизнь ворвется музыка и любовь. Может быть, она уже созрела для любви? Может быть, ненавидит меня за то, что в трудные для нее подростковые годы меня не оказалось рядом с ней?

– Она привезет вам новую судьбу. Вы отправились в долгое путешествие. Но осенью оно завершится. Его конечная точка здесь. Вы сможете вернуться в те места, по которым тоскуете. И все ваши желания исполнятся, если она приедет на этот остров встретиться с вами.

Все желания исполнятся… Вернется голос, восстановится мужская сила, я смогу приехать к жене в Калифорнию и увидеться с Фудзико? Значит, я наконец добрался до поворотного момента моей судьбы? Даже путешествие Одиссея, которое длилось десять лет, закончилось. Боги спасали его в самый удачный момент, он не навлек на себя проклятия волшебниц, не был превращен в свинью, продолжал путешествие, думая о своей родине, научился быть скромным, осознал себя отцом и мужем и, наконец, погрузившись в глубокий сон, оказался на берегу родной Итаки.

Но есть ли шанс, что моя дочь приедет на этот остров? О том, что я здесь, знают только двое: Ино и Фудзико. Ну еще хозяйка закусочной «Дрейфующая льдина» в Вакканае, но ей неизвестно, кто я.

Двенадцатый день. Наконец ко мне пришла Фудзико. В той же одежде, что в день нашей последней встречи, в темных очках. Я молча смотрел на нее. Что она скажет мне, как будет себя вести со мной? Фудзико тоже не сводила с меня взгляда, даже не мигала. Точно, во сне она вообще ни разу не моргнула. Но я чувствовал ее дыхание. Когда я закрывал глаза, я ощущал тепло, исходившее от нее. Она оставалась такой же молодой, как в день нашей последней встречи. Кроме нас, вокруг никого не было. Никто не мешал нам, мы могли говорить и делать что хочется. Могли свободно передвигаться. Весь мир был подвластен нашим желаниям. Жизнь в розовом свете давно осталась далеко позади, но с появлением Фудзико цементное небо окрасилось в цвет роз, серый туман стал источать благоухание.

Фудзико сняла темные очки и разделась. Меня рядом с ней не было. Я растворился в окружавшем ееьвоздухе. Мы находились нигде. Между ночью и утром, между сном и реальностью, между Японией и заграницей. Сделай несколько шагов вперед – и ты в стране мертвых. Единственное место, где мы могли встретиться. Так было всегда. Мы спешили сказать несколько самых важных фраз, находясь в автомобиле на подземной парковке. Притворялись незнакомыми, бросая друг на друга взгляды в вагоне электрички в час пик.

– Я думаю о тебе не меньше двух раз в день. В моем сердце есть специальная комната, твоя комната. В нее нет входа никому, кроме тебя.

– Значит, ты еще не забыла, не отказалась от нашего с тобой прошлого.

– Мы же пообещали друг другу, беречь наше прошлое, даже если любовь пройдет.

– Конечно, я помню. Но прошлое уходит все дальше от нас.

– Даже если ты сам так изменился, что не можешь вспомнить, каким был раньше, настоящее и прошлое неизбежно связаны друг с другом. Отсчитывая по дню назад, мы попадаем в ту пору, когда были вместе. Я могу встретиться с тобой – шестиклассником, пробравшимся ко мне в комнату, с тобой, внезапно появившимся передо мной, когда я училась в Америке, с тобой, похитившим меня вечером после концерта и увезшим в гостиничный номер.