Дочери Рима - Кейт Куинн

— Должно быть, Вителлий был в стельку пьян, когда легионеры провозгласили его императором, иначе ему никогда не хватило бы духа пойти на эту авантюру.

— А теперь его всячески подталкивает к вершинам власти пара негодяев, — сказал Луций, отправляя в рот очередную устрицу. — Туллии следовало бы добавлять больше масла. Передай мне, пожалуйста, это блюдо.

— Что за негодяи? — полюбопытствовала Марцелла.

— Два командира его армии, Фабий Валенс и Цсцина Алиен. Они вертят им, как хотят, воруют все, что попадется под руку. А стоит ему хотя бы в чем-то усомниться, как они тотчас накачивают его вином.

— Фабий и Алиен, — для памяти повторила Марцелла, подкладывая мужу на блюдо новую порцию устриц, в надежде на то, что Луций продолжит с ней откровенничать.

— Удивляюсь, зачем Вителлию понадобилось двигаться со своей армией на юг? На его месте я заплатил бы кое-кому здесь, в Риме, чтобы надежный человек воткнул в спину Отону кинжал. Это было бы куда проще. Скажу честно, я сам пока в раздумьях, может, лучше поддержать Вителлия? Конечно, пока жив Отон, перебегать на другую сторону рановато, но, с другой стороны, почему бы не рискнуть? Кто знает, вдруг Фортуна будет к нему благосклонна.

— Мой дорогой, но ведь Вителлий не император, он узурпатор. — Но он по крайней мере сам провозгласил себя императором. — Марцелла снова взяла в руки челнок. — И у него есть несколько легионов, готовых поддержать его силой меча. У меня нет никаких сомнений на тот счет, что он даже ведет отсчет своему императорскому правлению — с того дня, когда проснулся с трещащей с похмелья головой, на которой каким-то чудом оказался лавровый венок. Так почему бы не написать историю его правления? Во всяком случае, пока он еще жив. — Марцелла сделала паузу и задумалась. — Ведь как все было просто, когда мы имели одного императора. Хотя, возможно, не так интересно.

— Насколько я понимаю, ты продолжаешь сочинять свои опусы, — с улыбкой произнес Луций.

— А разве мне этого нельзя? — Марцелла вновь нажала ногой на педаль ткацкого станка.

— Моя дорогая, но ведь ты никогда не издашь свои труды.

— Я могу издать их под мужским именем!

— Это идея! — расхохотался Луций. — Любой узнает в твоих сочинениях женскую точку зрения.

— Я не пишу никаких глупостей, и ты это знаешь, — возразила Марцелла и после короткой паузы холодно добавила: — Я составляю лояльную, беспристрастную хронику римских цезарей.

— Что ж, пожалуй, когда-нибудь я прочитаю твои свитки, — произнес Луций снисходительным тоном.

— Какая жалость, что ты не занимаешься политикой. У тебя великий талант раздавать обещания, не имея намерения их выполнить.

— Для вхождения в сенат нужно иметь покровителей, полезных людей. — Голос Луция заметно утратил веселые нотки. — Клиенты… деньги… жена, которая направляет карьеру мужа, используя полезные средства.

— Может, стоит начать с денег? — лукаво предложила Марцелла. — Я уверена, если его хорошо попросить, дед Лоллии даст тебе в долг приличную сумму. Или, будет правильнее сказать, даст новую сумму?

Слова Марцеллы задели Луция за живое, и он бросил на жену недовольный взгляд. А вот это она, похоже, сделала зря. Острый язык не лучший способ добиться того, что ей нужно. Неожиданно ей вспомнилась одна банальность на тему брака, из числа некогда изреченных Корнелией, — желаемого от мужа проще добиться медом, а не уксусом.

— Ты наверняка слышал о том, какое горе недавно постигло мою сестру Корнелию? — с этими словами Марцелла подлила Луцию в кубок вина и добавила заговорщическим тоном: — Знаешь, она бы по достоинству оценила твои соболезнования.

— Конечно. Бедняга Пизон. Он был таким жутким занудой. Твоей сестре непременно нужно снова замуж. У Отона немало сторонников, которые охотно взяли бы ее в жены.

— Корнелия не желает даже слышать имя Отона. А если слышит, то всякий раз плюется, — сообщила Марцелла и поставила на место кувшин с вином. — Она скорее раздерет себе ногтями горло, чем выйдет замуж за кого-то их Отоновых прихвостней.

— О, какой драматизм! — не без иронии воскликнул Луций, крутя в холеных руках ножку винного кубка. Хотя он постоянно бывал в разъездах, каким-то уму непостижимым образом он находил время, чтобы следить за собой. Неудивительно, что он постоянно пилил Марцеллу за неизменные пятна чернил на пальцах.

— Значит, теперь ты служишь Веспасиану, — сказала Марцелла и позвала рабов убрать посуду и принести фрукты. — Он такой же, как и его зануда сын?

— Я не знаком с Домицианом, но его отец — весьма неглупый человек. Кстати, легионеры были не прочь присягнуть ему на верность и назвать своим императором.

— О, великая Фортуна, только не четыре императора! — вздохнула Марцелла. — Тут хватает бед и с тремя. Почему же он отказался?

— Веспасиан считает, что лучше быть живым губернатором в Иудее, чем мертвым императором в Риме.

— Что ж, он действительно умен. Но его сын редкостный надоеда.

— Я не могу винить его в том, что он восхищается тобой, моя дорогая. У него превосходный вкус.

Марцелла устало улыбнулась комплименту. Ей было прекрасно известно, что мужу нравятся женщины, похожие на мальчиков, причем, чем моложе и миниатюрнее, тем лучше. Большинство римских мужей были бы рады иметь доступ к такой роскошной груди, как моя, но только не Луций. Не то, чтобы он не хотел ее в постели, но тем не менее…

— О, боги, как я устал, — зевнул он, потягиваясь. — Я с самого рассвета просидел в приемной у Отона, ожидая аудиенции.

— Но сегодня ночью конечно же ты останешься у нас, — улыбнулась Марцелла и встала из-за ткацкого станка. — Я приготовила для тебя опочивальню.

Она проводила мужа наверх и приказала рабам разобрать постель.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарил Луций и отвернулся. Марцелла положила руку ему на плечо.

— Это все слова, которые ты приготовил для меня, Луций? — спросила она и легонько сжала его плечо. — В конце концов тебя не было так долго. Я скучала по тебе.

Луций обернулся, всем своим видом показывая, что не ожидал от нее таких слов. Марцелла жестом велела рабам уйти и закрыть дверь. Ее муж улыбнулся и, пожав плечами, приспустил бретельку ее платья.

— Кстати, — произнесла Марцелла после вежливого совокупления, во время которого она изображала большую, чем обычно, страсть. — Я недавно говорила с императором Отоном, и он сказал, что мог бы дать тебе пост в Риме. Разве это не чудесно?

— Представить себе не могу, как это могло прийти ему в голову, — ответил Луций, натягивая на себя покрывало. — У Отона и без того нет недостатка в фаворитах, которых он желал бы вознаградить в первую очередь.

— Я одна из его фавориток, Луций. Он обещал оказать мне любезность, — произнесла Марцелла, нежно прижимаясь щекой к плечу мужа. Она видела, как это делала Лоллия, когда хотела добиться чего-то от мужчины. — Ты всегда говорил, что хочешь получить пост в Риме. Мы могли бы наконец обзавестись собственным домом. Я бы уже в этом же месяце подыскала для нас уютное гнездышко.