Мемуары Ведьмы. Книга вторая - Кати Беяз

Силой заставив себя встать и подойти к бабушке, я взяла её руку и крепко сжала, не отводя глаз от горизонта. Она посмотрела мне в лицо, потом встревоженно повернулась, ища ту единственную точку, в которую я так пристально смотрю. Уже через мгновение я поняла, что она не видит абсолютно ничего из того, что вижу я.

— Что там? — тихо спросила она.

— Тот, кто выше леса, — чуть шевеля губами, ответила я.

Она посмотрела мне в глаза пристальным свинцовым взглядом. Все её мускулы напряглись, и она произнесла сквозь зубы:

— Что делает?

— Идёт ко мне, раздвигая деревья.

Уже в следующее мгновение она подняла глаза поверх моей матушки и стала водить их из стороны в сторону, тревожно ища в кладезе своей памяти хоть какую-то информацию о происходящем сейчас. Забрав тряпичные сумки с земли, и не отпуская моей руки, бабушка быстрым шагом направилась в сторону дома. Я с облегчением поспешила за ней, стараясь не оборачиваться.

Я видела, как ей не хотелось прерывать ритуал этой важной ночи, и она, перебирая все вероятные версии в своей голове, снова тихо спросила: «Идёт?»

Повернув голову вбок, я с опаской взглянула назад. Одна только мысль увидеть чудовище совсем рядом приводила меня в совершеннейший ужас. Вдруг, с недоумением я обнаружила, что шевеление леса прекратилось, а пламя нашего костра снова горит, суетливо мелькая из-за деревьев.

— Костер горит, — коротко заключила я.

Бабушка резко остановилась. Было видно, что она собирает, словно пазл, все кусочки моих ведений, но все еще никак не может увидеть картинку в целом.

— Я думаю, нам надо вернуться, — неожиданно произнесла она.

«О нет, это не может быть правдой», — подумала я. — «Как мы можем вернуться туда, где чудовище развело костёр, сидит и поджидает нас?»

— Нет, я не могу, — отрезала я.

— Но почему? Разве тебе не интересно?

— Мне страшно! — чуть повысив голос и взывая к ее здравомыслию, выпалила я.

— Чего ты боишься? Сегодня, в эту ночь в мире ничего не исчезает в никуда и не появляется из ниоткуда. Если б мы были на пороге Самейна — другое дело! Но сегодня Бельтайн — это ночь знаний!

— Что ты хочешь этим сказать? Что я не имею права испытывать страх от того, что увидела?

— Почему же ты испытываешь страх только сейчас? Ведь, ты разделяешь наш мир с этими существами каждый день, а боишься только сегодня!

— Вот сейчас я действительно не понимаю, о чем ты говоришь!

— Как ты думаешь, знают ли муравьи о нашем существовании? У них есть глаза и другие органы чувств, они разделяют с человеком свое непосредственное жизненное пространство, но знают ли они о нем? Способны ли они его воспринять? Почувствовать? Узреть?

В моем мозгу никак не укладывалась вероятность существования в нашем мире еще кого-то, кого мы просто не способны увидеть, узреть, почувствовать своими органами чувств. А бабушка продолжила:

— К примеру, один муравей каким-то непостижимым образом увидит нас! Он узнает о человеке. Да, он испугается, но есть ли в его страхе смысл? Станет ли от его страха человек более агрессивен к нему? Скорее всего, сам человек даже не будет догадываться, что муравей его увидел, и просто продолжит жить привычной ему жизнью.

Ее аргументы были не то чтоб весомыми, они были поистине ошеломляющими. Такими простыми и такими сложными одновременно. Однако я все еще не имела сил развернуться и пойти обратно.

— Как ты не поймешь, — в конце концов, с явным укором произнесла она, — сегодня особый день, мы не сможем завтра повторить это. И возможно больше никогда в своей жизни. Неужели то, что там шагает, не заслужило твоего внимания?

Мне было нечего возразить в защиту своего страха, который, впрочем, потихоньку отступал от понимания всего сказанного ею.

Мы развернулись и пошли обратно на свет горящего костра. Подойдя к нему ближе, стало понятно, что тот постоянно искрит, будто в пламя кто-то добавил порох. Я решила занять своё место на бревне, но бабушка остановила меня, велев стоять на месте. Она застыла, разглядывая землю вокруг костра и сделанные там прежде ею надписи, которые сейчас оказались кем-то изменены. Она вертела головой, и шевелила губами, но было видно, что не всё написанное поддается расшифровке.

— Ритуал был неверный! Меня поправили! — восторженно заявила она.

Мы принялись ходить вокруг костра, как и прежде. Я уже ничего не кидала в него, а бабушкина песнь слегка изменилась. Несмотря на это, огонь всё так же продолжал искрить на каждой нашей остановке, словно кто-то другой подкидывал в него бенгальские палочки.

Сделав ровно пять кругов, бабушка замерла. Она посмотрела в мою сторону. Потом её взгляд пал поверх моей головы, затем уже намного выше, и я поняла, что она, наконец, тоже кого-то видит, и этот кто-то стоит прямо за моей спиной. Тут мне на самом деле стало нехорошо. В следующее мгновение она резким сильным, будто вовсе не своим голосом, сказала какое-то непонятное слово мне прямо в лицо. Оно подобно ведру ледяной воды окатило меня с головы до самых пят. Вместе с этой непередаваемой волной я мгновенно успокоилась и, кажется, вошла в какой-то странный транс без чувств и эмоций, без которого дальнейшая команда бабушка не представлялась для меня возможной.

— Сделай шаг назад.

Я последовала её указанию, и немного запутавшись какую ногу лучше использовать для шага, наконец, ступила назад и сразу оказалась в каком то плотном воздухе. Он напоминал мне воду, однако совсем ею не был. Я могла там плыть, но мои движения не сковывались так, словно я нахожусь под водой. При всём, я могла свободно дышать, а сам воздух немного холодил меня изнутри и казался ментоловым.

Вдруг поняв, что какая-то невероятная сила оторвала меня от земли, я постаралась осмотреться. Но словно на карусели земля и небо вмиг перемешались, а в глаза ударил яркий свет, тот час вынудив меня закрыть их. В следующее мгновение голубой свет залил все вокруг и отдался болью в висках. Четко понимая, что глаза мои закрыты, я внезапно обнаружила, что продолжаю видеть так, словно веки чудом приобрели прозрачность. Я захотела дотронуться до них, но не смогла.

Это яркое голубовато зеленоватое свечение окутало меня целиком и полностью, бросая плавными движениями то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Оно мне явно напоминало морской прибой, все больше раскачивая вперед и назад. В какой-то момент я полностью ощутила себя во власти гигантских сверкающих ментоловых волн. Вскоре меня начало толчками выбрасывать на берег, пока одним рывком не откинуло довольно далеко, где я зацепилась за что-то твердое и пузырчатое, напоминающее пемзу. В спину ударил сильный прохладный ветер, и, переняв эстафету у волн, принялся толкать, постепенно перемещая по шершавой твердой поверхности. Беспомощность приводила меня в отчаяние, и я неистово захотела осмотреться и, наконец, понять, где именно нахожусь. Но, словно муравей, или скорее простая песчинка, я не имела такой возможности. Все, что мне было под силу — это чувствовать свое движение в пространстве. Порой чувствовать его структуру и приблизительный цвет, совершенно не имея представления о том, что же есть это пространство. Более того я не могла осознать саму себя, понять или представить, чем именно в данный момент являюсь. Лишь в глубине росло чувство, что я есть часть чего-то огромного и необозримого.