Зеленый Дом - Марио Варгас Льоса

Хулио Реатеги вытирает лоб и поворачивается к переводчику: переведи ему — он поднял руку на представителя власти, это ему дорого обойдется. Лес вплотную подступает к свайным хижинам Уракусы, теснящимся на маленькой треугольной поляне, и над их островерхими крышами покачиваются ветви и лианы. Переводчик рычит и размахивает руками, Хум внимательно слушает. Хижин десятка два, и все они одинаковые: крыши из ярины, стены из жердей чонты, связанных лианами, вместо лесенок — бревна с вырубленными в них ступеньками. Два солдата разговаривают перед хижиной, в которую загнали схваченных уракусов, остальные ставят палатки поблизости от оврага, капитан Кирога воюет с москитами, а девочка тихо стоит рядом с капралом Дельгадо, Глаза у нее светлые, на груди, еще плоской, как у мальчишки, уже припухают соски. Теперь говорит Хум, с его лиловых губ срываются резкие звуки и плевки, Хулио Реатеги отодвигается в сторону, чтобы он не забрызгал его слюной, а переводчик: капрал воровал, то есть хотел воровать, и его крепко побили, а потом он уехал, сказал, никогда больше не будет, и уехал, говорит, ему дали каноэ, его собственное, Хума, каноэ, а лоцман убежал, говорит, бросился в воду, сеньор. Капрал Дельгадо делает шаг к Хуму: врешь. Капитан Кирога жестом останавливает его. Это вранье, сеньор, ведь он ехал к своей семье в Багуа, разве он стал бы терять время на такую ерунду, да и что он мог у них украсть, даже если бы захотел, господин капитан, разве он не видит, какая нищая деревушка Уракуса? А капитан: но тогда, выходит, рекрута не убили. Это правда или нет, что он бросился в Мараньон? Потому что, черт возьми, если он не умер, значит, он дезертир, а капрал складывает два пальца крестиком и целует их: его убили, господин капитан, а насчет воровства — это вранье, какого свет не видал. Они только немножко порылись в барахле — искали то лекарство от москитов, про которое он ему говорил, а они связали его и избили, и слугу тоже, а лоцмана, должно быть, убили и закопали в землю, чтобы никто его не нашел, господин капитан. Хулио Реатеги улыбается девочке, а она искоса посматривает на него. Со страхом? С любопытством? На ней набедренная повязка, какие носят агваруны; ни на лице, ни на руках нет никаких украшений, только к лодыжкам привязаны две карликовые тыквы; густые пыльные волосы мягко колышутся, когда она поворачивает голову. А Хулио Реатеги: почему он не стал торговать с Педро Эскабино? Почему в этом году он не продал ему каучук, как продавал раньше? Пусть переведет это, и переводчик рычит и жестикулирует, Хум слушает, скрестив руки на груди, губернатор манит пальцем девочку, она поворачивается к нему спиной, и переводчик: сеньор, он говорит, Эскабино дьявол, пусть убирается прочь, ни Уракуса, ни Чикаис никогда больше не будут с ним торговать, ни одно селение агварунов не будет торговать с этим хозяином, потому что он обманщик, сеньор, а Хулио Реатеги — мягко, по-прежнему глядя на девочку, — что же уракусы будут делать с каучуком, который они не хотят продавать хозяину Эскабино? И что они будут делать с кожей? Переведи это. Переводчик и Хум рычат, плюют, машут руками, и теперь Реатеги наблюдает за ними, слегка подавшись корпусом к Хуму, а девочка, шагнув вперед, смотрит на лоб Хума: рана припухла, но уже не кровоточит: под правым глазом касика огромный синяк. И Хулио Реатеги — кооператив? Этого слова нет на агварунском языке, сынок, неужели он сказал «кооператив»? А переводчик — он сказал это по-испански, сеньор, и капитан Кирога — да, он слышал. Что это за история, сеньор Реатеги? Почему они не хотят больше торговать с Эскабино? Как это они додумались везти каучук в Икитос, когда они до сих пор и знать не знали, что такое Икитос? Хулио Реатеги с рассеянным видом снимает шлем, приглаживает волосы, смотрит на капитана. Десять лет, капитан, Педро Эскабино привозил им материю, ружья, ножи, все необходимое для того, чтобы идти в лес добывать каучук. Потом Эскабино возвращался, они отдавали ему собранный каучук, а он рассчитывался с ними материей, продуктами и другими товарами, в которых они нуждались. А в этом году они тоже получили аванс, но не захотели ему ничего продавать. Вот и вся история, капитан. Подходят солдаты, поставившие палатки, и один из них протягивает руку и трогает за плечо девочку, та отскакивает, и тыквы у нее на щиколотках тарабанят, как погремушки, а капитан: ага, злоупотребление доверием, он не был в курсе дела, нечего сказать, хороши, избили военного, обмошенничали штатского, не удивительно, если они в самом деле ухлопали рекрута, а губернатор: держите ее, а то удерет. Трое солдат гонятся за прыткой, увертливой девочкой. Они ловят ее на середине поляны, подводят к губернатору, и тот гладит ее по щеке. У этой девчурки живой взгляд, и есть в ней какая-то грация, вы не находите, капитан? Жаль, что бедняжка растет среди этих людей, и офицер: действительно, дон Хулио, а глазенки-то у нее зеленые. Это его дочь? Спроси у него, а капитан: и стройненькая, не то что все эти детишки со вздувшимися животами — ужас, сколько они глотают паразитов, и капрал Роберто Дельгадо: маленькая, да удаленькая, зачислимка ее в роту, господин капитан, и солдаты смеются. Это его дочь? А переводчик: нет, сеньор, и даже не уракуска, но тоже агварунка, он говорит, сеньор, она родилась в Пато Хуачана, и Хулио Реатеги подзывает двух солдат: пусть они отведут ее к палатке и присмотрят за ней, только без грубости. Один из солдат берет девочку за руку, и она без сопротивления дает себя увести. Хулио Реатеги повертывается к капитану, который опять сражается с невидимыми, быть может, воображаемыми воздушными врагами: здесь побывали какие-то субъекты, которые называли себя учителями, капитан. Они затесались в племена якобы для того, чтобы обучать язычников испанскому языку, и вот результат — избивают капрала, разоряют Педро Эскабино. Представляет ли себе капитан, что произойдет, если все язычники вздумают надувать хозяев, которые дают им задатки? Капитан с глубокомысленным видом почесывает подбородок: экономическая катастрофа? Губернатор кивает: от приезжих одни неприятности, капитан. Прошлый раз сюда приезжали иностранцы, англичане, под видом ботанической экспедиции; они побывали в сельве и увезли с собой семена каучукового дерева, а в один прекрасный день мир наводнил каучук из английских колоний, который дешевле перуанского и бразильского; это было настоящее разорение для Амазонии, капитан, а тот: это верно, сеньор Реатеги, что в Икитос приезжают оперы и что торговцы каучуком зажигают сигары кредитками? Хулио Реатеги улыбается, его отец держал специального повара для своих собак, представляете себе, и капитан смеется, солдаты смеются, только Хум остается серьезным и по-прежнему стоит со скрещенными на груди руками, время от времени поглядывая на хижину, в которую загнали уракусов, а Хулио Реатеги вздыхает: в те времена работали мало и зарабатывали много, а теперь приходится потом и кровью добывать кусок хлеба, да еще иметь дело с этими людьми и разрешать дурацкие проблемы. Капитан, теперь уже с серьезным видом: да, дон Хулио тяжело живется здесь, в Амазонии, и Реатеги, внезапно переменив тон, суровым голосом переводчику агваруны не могут продавать каучук в Икитосе, он должны выполнять свои обязательства, те люди, которые приезжали к ним, обманули их, и пусть они забудут все эти глупости о кооперативах и о жульничестве. Хозяин Эскабино приедет опять, и пусть они торгуют с ним, как всегда, переведи это, но переводчик — очень быстро, сеньор, повторите помедленней, а капитан — тебе и так ясно сказано, нечего дурить. Хулио Реатеги не спешит, капитан, пожалуйста, он повторит. Переводчик рычит и размахивает руками, Хум слушает, легкий ветерок шелестит листвою деревьев, слышится смех: девочка играет с солдатом перед палатками. Капитан теряет терпение — до каких пор это будет продолжаться? — трясет за плечо Хума -он и на этот раз не понял? Что он, смеется над ними? Хум поднимает голову, здоровым глазом в упор смотрит на губернатора, показывает на него рукой, рычит, и Хулио Реатеги: что он сказал? А переводчик: ругается, сеньор, говорит, ты дьявол, сеньор.