Призрак Канта - Татьяна Устинова

Бабахнула, закрываясь, тяжёлая дверь.

Ну а мы, решил Меркурьев, пристраивая чашку на каменный парапет, люди не романтические, не мистические и не тонкие. Мы, пожалуй, посмотрим, куда она направляется, наша красота.

Он дождался, когда она войдёт под сень разноцветных буковых деревьев — очень высоких, странно высоких, в Средней Азии Меркурьев совсем отвык от таких деревьев, — ещё раз оглянется на дом, и отправился следом за ней.

По дороге он выломал сухую ветку в ивовых кустах — если его засекут, он скажет, что ищет грибы. А что такого? Наверняка грибы ещё есть.

Брусчатка уходила в лес, как дорожка в парке, и потерять Лючию Меркурьев не боялся. Вряд ли она полезет в мокрую траву!

Он шёл, насвистывая, помахивал своим хлыстиком и думал о приключениях. Он не предполагал никаких приключений, когда уезжал из Бухары, мечтал только о холоде и дожде и неожиданно получил всё сполна. Ему нравилось об этом думать.

В лесу было просторно и светло, на самом деле как в парке. Буковые деревья, ещё не до конца облетевшие, шелестели кронами далеко вверху, и на дорожку и на траву время от времени ворохом сыпались листья. С правой стороны мелькнули в кустах какие-то развалины — то ли беседка, то ли садовый павильон. Василий Васильевич решил, что при случае непременно их исследует.

Можно позвать Антипию и исследовать развалины вместе. Она вызовет чей-нибудь дух. Интересно, духи приходят только в тёмные комнаты и непременно со столами, чтобы ими стучать, или в романтические беседки посреди леса тоже? Нужно будет спросить.

Дорожка всё не кончалась, и Меркурьев удивлялся — кому и когда пришло в голову мостить дорожку посреди леса? Или здесь когда-то был парк?…

Гигантский муравейник попался ему у поворота, Василий Васильевич остановился и посмотрел. Грандиозность сооружения завораживала — муравейник был Меркурьеву примерно по колено. Невозможно было представить себе, что муравьи — самые обыкновенные муравьи! — возвели такое огромное здание. Как если бы Василий Васильевич и его рабочие взяли и соорудили Фаросский маяк.

Он прикинул, правильно ли пересчитал пропорции и получилось, что неправильно. Он начал вычислять, и вышло, что сооружение должно было бы иметь двести пятьдесят метров высоты и метров четыреста в поперечнике.

Фаросский маяк, конечно, не кот чихнул, но до муравейника недотягивал.

Лючия совсем скрылась за деревьями, но Василий Васильевич нисколько не тревожился. В конце концов, слежка была задумана и предпринята исключительно как развлечение!..

Впереди замаячило нечто, явно рукотворное и не имеющее отношения к лесу — углы, прямые линии, жёсткие грани.

Виктор Захарович говорил что-то про охотничий домик Франца Фердинанда, до сих пор сохранившийся в лесу. Может, дорожка ведёт к нему?…

Василий Васильевич сошёл с брусчатки, прошёл через почти облетевший черничник и стал обходить развалины по дуге — слежка так слежка!..

Между деревьями мелькнула Лючия. Видно было плоховато, от света, тени, желтизны, зелени и пурпура листьев рябило в глазах, но Меркурьеву показалось, что она стоит, задрав голову, и рассматривает небольшое, почти обвалившееся здание красного кирпича.

Может, на самом деле решила просто погулять? Нет никакого свидания, и Стас не останется с носом?

Проваливаясь ногами в мягкий изумрудный мох, Василий Васильевич осторожно прошёл вперёд и засел в кустах, наблюдая за красавицей.

Развалины и впрямь оказались живописными — с одной стороны красный кирпич осыпался совсем, а с другой уцелела даже круглая башенка, почти такая же, как в доме Виктора Захаровича. Перед строением когда-то была довольно широкая площадка, тоже, по всей видимости, замощенная. Лючия, заложив руки за спину, прыгала по уцелевшим камням, постукивали каблуки её туфель, словно она играла сама с собой в классики.

Нет, подумал Меркурьев из засады, кого-то она поджидает. Не просто так взыскует одиночества!.. И сам удивился — поджидает? В лесу? Может быть, у неё ревнивый муж-кентавр, а из леса должен прибежать пылкий поклонник-фавн?…

Он захрюкал от смеха так, что затряслись и задрожали кусты, в которых он сидел. С них посыпались листья.

Как тогда Антипия сказала про помехи? Кто-то их наводит? Судя по всему, такие мысли, которым решительно неоткуда было взяться в голове у Василия Васильевича, тоже кто-то наводит!..

Он уже решил было выбраться из кустов и выйти ей навстречу — сидеть в засаде ему надоело, и ноги промокли, — когда увидел, что с другой стороны через лес пробирается человек.

Василий Васильевич замер в кустах.

Лючия тоже увидела движение в лесу, потому что остановилась, и спина у неё напряглась.

Человек вышел к развалинам. Это был самый обычный грибник — в ватнике, кепочке и резиновых сапогах. На локте широкая корзина.

— Ну? — негромко сказал грибник.

Лючия покачала головой.

— Что?

— Пока ничего нет.

Василий Васильевич вытянулся в струнку и почти не дышал — чтобы лучше слышать.

Мужик в кепочке нагнулся, сорвал травинку и сунул себе в зубы.

— Что так?

Лючия помедлила, потом ответила, голос звучал виновато:

— Непредвиденные обстоятельства.

— Какие ещё обстоятельства! — сказал человек с досадой. — Всё проще пареной репы.

— Нет, — возразила Лючия. — Не проще.

— Хорошо, — согласился мужик. — Когда? Я каждый божий день не могу сюда шляться.

Лючия ещё немного помолчала.

— Давай послезавтра.

— В это же время, — сказал незнакомец утвердительно. Огляделся по сторонам и стал уходить в ту же сторону, откуда пришёл.

Василию Васильевичу из разговора показалось, что человек этот — начальник, а Лючия — подчинённая.

Она немного подождала, постояла, глядя ему вслед, потом медленно пошла по дорожке к дому.

Меркурьев, сидя в кустах, прикидывал, о чём могла идти речь. Какие непредвиденные обстоятельства? Что проще пареной репы? Что должно было быть сегодня, но не получилось?…

Потом он перестал прикидывать, понимая, что ничего путного не надумает — у него не было никаких фактов, из которых можно делать выводы, и посмотрел на часы-компьютер.

Сориентировавшись и установив, в какой стороне море, Василий Васильевич двинул напрямик через лес. По его подсчетам, выходило, что он спустится к морю метрах в четырёхстах от начала «променада», но промахнулся.

Он скатился с обрыва в совершенно незнакомом месте и долго оглядывался, прежде чем сообразил, куда идти. Со всех стороны были песчаные дюны и море. Далеко на горизонте облака собирались в длинные полоски.

Меркурьев так и сяк изучал часы-компьютер, но они мало помогали. В конце концов, он сообразил, что если солнце от него слева, то нужно забирать правее, и пошёл.