Она всегда с тобой - Лариса Соболева

Какого черта он приперся днем и помешал их планам? Жизнь Майи зависит от скорости, с какой обе отыщут психопатов, но скорость существует в тандеме с его величеством временем, его-то (время) как раз и отнимает муж. А он вновь развернулся к дамам лицом, заложив руки в карманы брюк, казалось, сейчас закатит сцену ревности, а ничуть не бывало. Стас только поднял вверх брови:

— Поклонник? Наконец от твоих воздыхателей хоть какая-то польза. И ты правда даже не подозреваешь, кто он?

— Если бы подозревала, отбила охоту дарить уродливые подарки. Ты же помнишь мое отношение к этому «смертельному шедевру»?

— Ну, да, да, помню. Но это ты зря. Суеверия тебя не красят. Поставь ее в гардеробную до лучших времен. И потом, это хоть какая-то компенсация после потери сережки… Кстати, серьги я тебе не простил, имей в виду.

— Ты надолго? — свернула тему картины и серег Майя.

— Нет-нет, — ответил он. — Я мимо ехал, решил заскочить на минутку за документами… они в сейфе. Вы болтайте, девочки, не буду вам мешать.

Словно юноша, легко и быстро, Станислав взлетел по лестнице на второй этаж, где кроме спальных комнат располагался и кабинет. Мурлыкал что-то под нос. Явно у него день удался, а у Майи напротив — день ужасных открытий.

— Топаем на кухню? — хмуро предложила она Ксюше. — Выпьем чаю и дождемся, когда он уйдет. Иначе вопросов не избежать, а я не хочу лишний раз лгать. Интересно, чего он такой веселенький? После истории с сережками я думала, съест меня.

— Людям свойственно ограждать себя от переживаний, — заметила Ксюша. — Поэтому неприятности они чаще забывают, а те, кто помнит долго, заболевают.

— Иногда Стасик меня раздражает до бешенства, — долдонила о своем Майя. — Кажется глупым, бесчувственным, толстокожим бронтозавром.

«Почему кажется? Он такой и есть», — подумала Ксюша, идя за подругой в кухню, но вслух сказала другое, чтобы успокоить Майю:

— Да ладно. Нельзя от человека требовать, чтобы он во всех направлениях слыл идеалом. Сейчас добиваются успеха те, кто посвящает себя узкой специализации, твой Стас тому пример. Ты знаешь, где обитает художник?

— Надо съездить в выставочный зал, — сказала Майя, хлопоча у плиты. — Обычно работы покупают там. Там же нам дадут адрес художника, если его работу не галерея продала, а он.

В галерее выяснилось, что художник забрал картину, которую там назвали (исключительно для себя, чтобы не путать с другими работами) «Плащаница Дамы Зла» — название никуда не годится. Майя с Ксюшей солгали: якобы они жаждали купить что-нибудь впечатляющее. Им дали адрес мастерской и номер телефона, что не возбранялось художником, ведь молодое дарование нужно поддерживать материально, ибо оно — дарование — тоже хочет кушать. По дороге Майя заметила, что название Галины более удачное, в нем скрыта тайна в отличие от «Плащаницы Дамы Зла» — грубого обозначения изображенного сюжета. Ксюша не подключилась к размышлениям Майи, ее не работа художника занимала, а тот, кто купил картину. Она часто поглядывала в зеркало заднего вида с внешней стороны — Миша ехал за ними, молодец.

Юноша встретил их, словно пожаловали две императрицы (предварительно они созвонились), даже полы вымыл — видно по мокрым пятнам на дощатом полу. Полуподвальное помещение вряд ли отвечает должному уровню творческой мастерской, оно темновато даже днем, вероятно, поэтому стены выбелены белой известью, что дополнительно высветляет комнату. Украшательств никаких. Краски, банки, кисти на грубо сколоченных полках, холсты. Тахта стояла в углу, рядом стол и несколько венских стульев с облупившейся черной краской. Но молодому художнику вряд ли нужны стильные хоромы, он довольствуется малым, потому что главная его задача — идти к вершине удачи, успеха, славы.

— Как вас зовут? — поинтересовалась Ксюша, пробуя на прочность стульчик, а то ведь невзначай рухнет с ним на пол.

А Майя разглядывала незавершенные работы, расхаживая по мастерской, будто история с картиной ее не касалась.

— Меня зовут Гарри, — ответил юноша, неся стулья. — Вы присаживайтесь. Что хотите посмотреть, здесь немного работ.

— Прекрасно. Ксения Юрьевна, — представилась и она, усевшись на венский стул. — Собственно… мы приехали поговорить… вот об этой работе…

Ксюша нашла фото и протянула айфон разочарованному мальчику, который надеялся заработать, но в руки гаджет он брать не стал, вместо этого насторожился:

— А что не так с моей работой?

— С вашей стороны все так, — заверила Ксюша, не зная, как объяснить парню свой странный интерес. А не лучше ли в лоб? — Видите ли, Гарри, вашей картиной… тем, что изображено на ней, пугают одного человека.

— Пугают? — изумился он. — Не понимаю, как это… пугают?

— Там ведь изображена Смерть, верно? Стало быть, смерть грозит человеку, которому прислали вашу картину под видом подарка — в этом смысл намека. Мы пока не обращались в полицию, не хотим шума, скандала, но! Если вы нам не дадите сведения о том человеке, который купил вашу работу, то в полиции вас все равно вынудят рассказать. Притом отнимут время и здоровье, еще и обвинят незнамо в чем.

Нормальные доводы. Добропорядочному мальчику, а Гарри производит как раз такое впечатление, следовало взвесить риски и выбрать правильное решение. Поэтому он взял паузу и разглядывал дам, словно чужие живописные произведения, пытаясь понять, кто они, а может, в то же время думал, чем ему грозит болтливость. Наверное, решил — ничем, посему пошел на диалог:

— Мне сначала позвонили и попросили перевезти работу.

— Первое: кто позвонил? Второе: называли работу?

— Звонила женщина. Работу описала без названия.

Майю больше не интересовали картины, она подошла ближе, остановившись за спиной подруги.

— Так. И что дальше? — подгоняла его Ксюша.

— А как она выглядела?

— Молодая… примерно до тридцати, — припоминал он, уставившись в пол, видимо, на досках видел портрет покупательницы. — Волосы были спрятаны под косынкой, но думаю, они светлые… У нее белая кожа… румянец естественный, только нездоровый…

— Что вы имеете в виду под нездоровым румянцем?

— Не знаю, как это по-научному называется, а я для себя назвал этот вид окраса щек нервным. Знаете, когда человек волнуется, он либо краснеет весь, либо локальными частями… в смысле лицо краснеет. У нее именно такой румянец — от волнения. В целом она очень симпатичная…

— А что еще скажете? Особые приметы есть?

— Слушайте, мне легче нарисовать ее.

— Она приехала в мастерскую, другие работы смотреть не стала, а сразу выложила деньги и забрала работу… Я помог донести до такси, она ведь тяжелая.

— Милый! — произнесла с благоговением Ксюша, приложив ладони к своей пышной груди. — Сделайте одолжение! А мы вам заплатим.