Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро

Марипоса выпрямилась и отошла от лошадки, ласково потрепав ее по крупу. Поводья она вручила Сэму, тот понимающе кивнул и, взяв поводья, пошел вперед по заросшей кустарником лужайке, ведя за собой двух лошадей туда, где есть тенек. Все вместе они расположились под кронами мескитовых деревьев. Марипоса уселась на резную деревянную скамью, стоявшую тут же.

С легким вздохом Сэм тоже опустился на скамейку и вытянул ноги. Потом снял шляпу и отер пот с лица рукавом. Марипоса украдкой взглянула на него. Сэм родился на землях индейской резервации Алабама-Кушатта, и хотя он жил на собственном ранчо, предки его были тесно связаны с проживавшими на этих землях племенами. Вот и в его облике сохранилось многое от индейцев: характерный профиль, проницательные черные глаза, красивой формы нос. Его волосы были темны, как воронье крыло, и лишь редкие пряди седины разбавляли эту чернь. Густые и непокорные, они спадали до ворота бледно-голубой джинсовой рубашки.

Он не был красавцем. Скорее, это был человек с очень выразительной и запоминающейся внешностью. Впрочем, что ей за дело до его внешности? Мужчины давно ее не интересуют. Выйдя на свободу, она дала обет безбрачия – такая своеобразная защитная реакция на окружающий мир. Но как бы то ни было, Марипоса всерьез вознамерилась соблюдать обет. Конечно, Сэм хороший человек и, по всему видно, мужчина с характером. По собственному опыту она знала, что не так часто встречается такое сочетание качеств в одном человеке. Но в любом случае она не станет переступать границу, которую сама себе установила. А потому ничто в их отношениях не должно выходить за рамки дозволенного.

Сэм снова нахлобучил шляпу на голову и, откинувшись назад, вольготно раскинул руки по спинке скамейки, а ноги вытянул подальше вперед. И устремил задумчивый взгляд на озеро, молча изучая пейзаж с видом заправского собственника этих мест, а затем вдруг спросил, не отводя глаз от воды:

– Так вы готовы рассказать мне, что вас все же тревожит? Вы, как мне кажется, сейчас пребываете совсем в другом месте, за сотни, тысячи миль отсюда.

Марипоса слабо улыбнулась. Сэм, как всегда, попал в самую точку.

– Не так уж и далеко. Всего лишь пара тысяч миль от Техаса.

– А-а, – протянул он понимающе и повернулся к ней, цепко перехватив ее взгляд: – Думаете о своей дочери?

– Нет, о матери.

– Вас что-то расстроило?

Марипоса склонила голову.

– Вы же знаете, я ей звонила. Точнее, звонила моя сестра.

– Знаю.

– Прошло уже три недели.

– Хм! Вы полагаете, это много?

Марипоса повела плечами:

– Но мама так и не позвонила мне! И Марии тоже не перезвонила и не сказала ей, что хочет меня видеть. Конечно, ей безразлично, где я и что я, после того как я бросила ее одну с маленьким ребенком и ни разу за столько лет не написала и не позвонила им. – Она сжала пальцы, так что они хрустнули. – Конечно, я не заслуживаю ни малейшего снисхождения. Но все же надеялась… – Она подавленно замолчала, и голос ее предательски дрогнул, когда она снова заговорила: – Так обидно, Сэм! Ни слова в ответ! Представляете?

– Минуточку-минуточку. Давайте разберемся во всем по порядку, – живо возразил Сэм. – А вы уверены, что Мария звонила вашей матери?

Марипоса нахмурила брови. Она и сама не раз задавала себе этот вопрос.

– Она сказала, что звонила. Мария не станет врать. Это не в ее правилах. Она очень прямой и открытый человек. И уж если пообещала позвонить, то непременно позвонила. А если бы не захотела, то тоже прямо и сказала бы мне об этом.

– Насколько я посвящен в ситуацию, вы с сестрой никогда не были особенно близки. Она всегда ревновала вас к матери. Что, если она не позвонила специально, для того чтобы не дать состояться вашей встрече?

– Во-первых, она мне не родная сестра, а сводная. Да, вы правы! Особой близости между нами не было. Но вряд ли она ненавидит меня. Мария много старше, мы никогда не росли вместе. Можно сказать, она меня совсем не знает. За что ей меня ненавидеть? Скорее она испытывает ко мне неприязнь. Но это следствие той непрекращающейся войны, которую она много лет ведет с матерью.

– Получается, что характер у Марии скверный, коль скоро она не может поладить даже с собственной матерью.

– Не совсем так, – возразила Марипоса, тщательно подбирая каждое слово. – Она у нас просто… очень упертая. Уж если что решила или надумала, то это надолго, если не навсегда. Ее война с матерью тоже началась не вчера. Мария была категорически против, чтобы мать после смерти ее отца, своего первого мужа, вышла замуж во второй раз. Она рисовала для мамы роль этакой благопристойной вдовы: в длинном черном платье, с черной шалью на голове – и обет безбрачия до самой смерти. Но когда Луис умер, маме не было и сорока! Она была молодой красивой женщиной и вовсе не была готова взойти на погребальный костер вслед за мужем.

Сэм коротко улыбнулся:

– Понять ее можно.

Марипоса тоже усмехнулась в ответ. Ей самой сейчас сорок. Пожалуй, Сэму чуть больше. Но в любом случае никто из них не мыслит о себе в категории «старик» или «старуха». Отнюдь! Более того, в глубине души Марипоса по-прежнему продолжает надеяться, что для нее еще не поздно все в своей жизни начать сначала. С обетом безбрачия она как-нибудь разберется…

– Моя мать удивительная! Внешне хрупкая, она настолько сильная личность, у нее такая яркая индивидуальность, что никто и никогда не рискнул бы назвать ее крошкой. У нее изумительные глаза – цвета топленого шоколада, такие теплые, добрые… А волосы! Если бы вы только видели ее волосы! Длинные, густые, блестящие… Ни у кого я не видела таких дивных волос. Когда я была маленькой, мама давала мне их расчесывать. И я до сих пор чувствую их шелковистость на ощупь: они будто струились сквозь мои пальцы.

Сэм следил за выражением лица Марипосы, хотя сам при этом не выражал никаких эмоций. Разве что блеск, вдруг вспыхнувший у него в глазах, свидетельствовал, что он слушает рассказ Марипосы с большим интересом.

– Вы любили разговаривать с матерью?

– О да. Очень! Я по ней сильно скучаю. В чем-то она старомодная, и взгляды на жизнь у нее вполне традиционные. Она прекрасно готовит, возится с огородом, цветами, причем, по ее мнению, это должна уметь каждая женщина. Но при этом она никакая не ретроградка. В ней нет и капли занудства! Скорее наоборот. Просто моя мама – очень мудрая женщина. А душой она молода. А уж какой она доброты человек! Порой ее доброта переходит границы разумного. Но, наверное, именно за ее доброту все так любят ее.

– Включая вас.

Марипоса взглянула на Сэма с улыбкой.

– Я, быть может, больше, чем кто-либо еще на этом свете. Но не об этом речь сейчас. Я о другом. С таким набором качеств, и душевных и физических, мама просто не могла не повстречать новую любовь. Гектор Авила влюбился в нее страстно и безоглядно. Скорее всего, и мама ответила ему тем же. Все произошло очень быстро. Но Мария невзлюбила Гектора с самого начала, хотя он был хорошим и тоже бесконечно добрым человеком. Преподавал в университете. Для мамы их союз стал шагом вверх по социальной лестнице. Но Мария и его положение восприняла в штыки. Для нее самым главным мужчиной в жизни был ее отец. И лучше его не могло уже быть никого в принципе. У нее даже случился удар, когда состоялась свадьба мамы и Гектора. А потом на свет появилась я…