Карлос Кастанеда. Путь мага и воина духа - Николай Непомнящий

Пара тональ — нагваль упоминается впервые. Являются ли эти термины выдуманными?

В книге "Смертельный цветок" Кристиан Дюверже объясняет, что ацтекские слова с корнем "тона" означают жару, солнце. Например, слово "тоналли" значит солнечное тепло, лето. Как подчеркивают Венсан Барде и Зено Биану в книге "Опыт шаманов и современность": "Очень может быть, что загадочный тональ, о котором говорит дон Хуан, соответствует ацтекскому тоналли".

Конечно, если понимать это как символ. Летняя жара подразумевает проникновение солнечных лучей, то есть связь с космосом. Можно ли в данной связи считать тоналли одним из воплощений божественного слова?

Нагваль также окружен тайной. Не существует ли некой родственности между термином "нагваль" и словом "науатль", границы которого изо всех сил пытается очертить Жорж Бодо в книге "Письменность до Колумба"? "Говоря о языке, культу ре или литературе науатль, мы подразумеваем древних мексиканцев". Науатль — языковое пространство, в котором в том числе существует народ ацтеков. Сегодня мы знаем, что слово "ацтек" датиру ется девятнадцатым веком. Однако многие исследователи, говоря об ацтеках, употребляют термин, производный от науатль — науа.

Таким образом, возможно, слово "нагваль" относится к языку науатль так же, как и к цивилизации науа.

Однако в своей книге "Учение дона Карлоса" Виктор Санчес предлагает другую версию. По его мнению, диптих тональ — нагваль отсылает нас к слову "Ометеольт": "В пантеоне науа Ометеольт (от "теольт" — боги и "оме" — два), бог двойственности — одновременно мужчина и женщина, день и ночь и т. д. Его воплощением является Тонакатекутли — владыка всего земного, первое существо, кто своим дыханием разделил небесную воду и земную".

И все-таки описание Кастанеды отличается от доколумбовой космологии. Ометеольт и тоналли не раскрывают тайну острова тональ, окруженного океаном нагваль. Способность видеть позволяет достичь нагваля. Но маг прежде всего должен расчистить путь сквозь абсурдность.

Дон Хуан подчеркивает роль, выпавшую дону Хенаро.

Хуан выступает своеобразным учителем Карлоса. Его задача — чистить, прочищать и соединять тональ.

Что же касается Хенаро, он хозяин другого мира. Благодетель, указывающий путь к нагвалю.

Последняя часть книги полностью посвящена эксперименту по выходу из тела. В этой связи дон Хуан говорит об "объяснении магов": "Тайна или секрет объяснения магов состоит в том, чтобы расправить крылья восприятия".

Карлос решается на опасный эксперимент. Раздевшись донага, он бросается в пропасть.

Через несколько секунд он вновь очутился на скале. Но, чтобы "развернуть крылья восприятия и коснуться одновременно тоналя и нагваля, снова нужно прыгнуть.

Таким образом, каждый прыжок ведет его все дальше и дальше по пути к нагвалю. Карлос готовится к заключительному прыжку. Последний прыжок будет совершен с Хуаном и Хенаро. Но оба учителя не вернутся.

Час последнего прыжка совпал с сумерками, "трещиной между мирами": "Дон Хуан и дон Хенаро отдалились и, казалось, слились с темнотой. Паблито взял меня за руку; и мы попрощались. Затем странный порыв силы погнал меня вместе с ним к северному краю плато. Я чувствовал его руку, когда мы прыгнули, а потом я был один".

Карлос больше не может рассчитывать на своего учителя. Ему придется самому расчищать путь к нагвалю.

"Сказки о силе" — это в конечном счете рассказ о воскресении. Старик умер. Карлос подхватит эстафету и, в свою очередь, станет магом. Отныне он сирота.

Книга вышла в октябре 1974 года. 27-го Эльза Фест публикует в "Нью-Йорк таймс" статью под заголовком "Дон Хуан для Карлоса Кастанеды то же, что Карлос Кастанеда для нас": "Перед публикацией "Сказок о силе" в Беркли рассказывали историю о том, как Карлос Кастанеда ездил недавно к Йоги Чену, старому китайцу, проповеднику эзотерического буддизма, считавшемуся чем-то вроде местного святого. Говорят, Кастанеда поведал Йоги Чену, что пытается создать собственного двойника".

Если Эльза Фест принадлежит к числу горячих поклонников Кастанеды, то Джойс Кэрол Оутс на страницах "Психологии сегодня" отзывается о нем совсем иначе. Не умаляя литературного таланта Кастанеды, писательница по-прежнему продолжает сомневаться в реальности дона Хуана: "Я думаю, что Кастанеда скорее пытается преподать своим читателям некие главные истины и использует все средства, чтобы объяснить необъяснимое".

Эпиграфом к книге стали слова Сан-Хуана де ла Круса:

"Одинокая птица должна соблюсти пять условий:

Прежде всего летать по возможности выше;

К обществу ничьему не стремиться,

Даже подобных себе;

Клюв ее пусть направляется в небо,

Пусть не имеет она определенной окраски;

И, наконец, пусть ноет очень тихо".

Кастанеда описывает период общения с доном Хуаном Матусом, длившийся примерно три десятка лет. За это время развивался не только Кастанеда, но и сам дон Хуан. То есть по книгам Кастанеды можно видеть и ранний, и поздний личный духовный поиск дона Хуана, включавший и ошибки. Поэтому духовную концепцию школы следует видеть не в том, что говорил и делал дон Хуан на протяжении этих десятков лет, а в том, к чему он пришел к концу своей земной жизни.

Со временем Кастанеда обнаружил, что дон Хуан владеет знаниями не только о свойствах растений, но и о древнем искусстве магии индейцев тольтеков. Более того, дон Хуан и сам оказался магом-чудотворцем. Кастанеда вдруг впервые в жизни столкнулся с тем, что совершенно выходило за рамки его привычных мирских и религиозных представлений.

Таинственные церемонии привлекают много народа

Дон Хуан постепенно стал посвящать его в тайные знания своей школы.

В чем состояла мировоззренческая концепция школы?

Вселенная состоит из двух "параллельных" миров, которые называются "тональ" (т. е. мир материальных предметов) и "нагваль" (мир нематериальный).

Человек общается с миром материи через так называемое "первое внимание", т. е. то внимание, которое обеспечивается органами чувств физического тела.

Для того чтобы познать нагваль, требуется развить "второе внимание", т. е. ясновидение.

Есть еще и "третье внимание", при помощи которого постигается Творец и Его Проявление, о котором дон Хуан говорил, как об "Огне".

Согласно мифологии, которую разделяли предшественники дона Хуана, миром правит вселенский божественный Орел. Это было их представлением о Боге. Причем хоть оно и столь сказочно, но вместе с тем монотеистично.