Титры к фильму о любви - Ольга Ветрова

Однако адвокату Горчакову тоже показалось, что клиент что-то недоговаривает.

– Если на допрос вызовут вашу домработницу, она не сможет вспомнить ни одной супружеской ссоры? – поинтересовался он.

– Не сможет, – кивнул Комов. – Правда, вряд ли она явится к следователю. Домработница наша – украинка, в Москву приезжала на заработки. Две недели назад у нее родилась в Донецке внучка, и она укатила туда. А новую прислугу мы пока не нашли.

– Ясно. А подруги вашей жены тоже считают, что в вашем браке не было ни одной трещинки?

– Ну, у Лизы было не так много друзей. В основном мы общались с моими партнерами по бизнесу и обслуживающими их женами. Сами понимаете, у женщины с юридическим образованием и у девицы с прошлым официантки не так много общего.

– А родители вашей супруги?

– Они живут в Волгограде. Лиза их навещала раза два в год. Сегодня они приезжают на похороны.

Последнее слово заставило бизнесмена помрачнеть еще больше. Он уставился в одну точку и какое-то время молчал, а потом выдавил:

– Похороны… Я только что поймал себя на мысли, что именно это существительное превращает мужа во вдовца.

В голове у Кати что-то промелькнуло. Какая-то другая фраза о существительных. Где-то от кого-то ею услышанная. Наверное, от Надежды. Конечно, не надо быть филологом, чтобы знать, что это такое. Но мало кто в повседневной речи говорит: существительное, прилагательное, деепричастие.

Что ж, подобные сентенции выдают в бизнесмене Комове человека с хорошим образованием. Все-таки строительный бизнес весьма далек от лингвистики. В нем, как и в любом другом бизнесе, скорее нужно уметь все просчитывать, чем прочитывать.

– Давайте на сегодня закончим, – устало произнес Комов. – Подпишем договор, а разговоры оставим на потом. Это очень тяжело. Мне этот кошмар покоя не дает. Особенно кандалы. Этот мерзавец хотел не просто убить, ему требовалась власть! Унизить женщину, подчинить ее! Как рабовладельцу. Как тирану. Они должны его найти. Остановить. Потому что это страшно…

Все-таки несчастный муж не смог справиться с эмоциями. О жене только хорошее, хотя немного отстраненно и глянцево. А вот ее смерть явно терзала его и мучила, жалила, как целый рой пчел.

Горчаков и Комов поднялись и стали прощаться. А Катя почему-то зависла на реплике – «особенно кандалы». Зачем-то повторила ее про себя и внезапно побледнела.

Стихотворение! «Пленительно… окандалив» – это ведь может быть совсем не метафора о берущих в плен чувствах, а конкретика – о лишении свободы и наручниках! «Вечером, когда он палев…» Палевый – это, кажется, бледно-желтый цвет. А что, если это про опален? Когда поджигаешь бумагу, она сначала желтеет, а потом чернеет. «Быть каждой женщине как муж». Муж – хозяин, господин, тиран? Именно эту роль играет убийца?

Господи, с чего Катя взяла, что букет и стихотворение – это любовное послание?! А что, если это послание от пироманьяка! Этакий шифр, при помощи которого он решил пообщаться с единственной своей оставшейся в живых жертвой?

Комов ушел, а Катю словно гвоздями прибило к стулу. Что за блажь – отправлять послания без подписи? А ты сиди и мучайся! Предполагай и чувствуй себя идиоткой.

Конечно, ей бы хотелось, чтобы эти красивые розы и строчки были от Алексея. Цветы и стихи от любимого мужчины – это так романтично! Но где ее взять: романтику от любимого мужчины? Даже на Яндексе, где отыщется все, с этим явно напряженка.

Зато парня, максимально влюбленного в свой микроавтобус, можно застать на маршруте Москва – ближайшее Подмосковье. Мужа, который никак не мог выбрать между женой и любовницей, Катя встретила в дачном кооперативе. О мужчине, дарящем жене не букеты, а синяки, Катя тоже наслышана.

Но хочется-то позитива. Вот она и ухватилась за соломинку, вернее, за шип. И, конечно, укололась. Размечталась!

Ладно, гадать глупо. Горчаков же не президент страны, а Катя не журналист, которого за плохое поведение выгнали из кремлевского пула. Она имеет возможность спросить прямо. Странно, конечно, как бы невзначай поинтересоваться: дорогой, не ты ли презентовал мне букетик? Хотя Светик бы так и спросила. Потому что, если последует ответ «да», будет приятно Кате. Если нет, будет неприятно Алексею. Значит, у его девушки есть другой поклонник, который к тому же уже подсуетился. А он все время теряет. Пора поактивнее включаться в борьбу за женское сердце! Ему ведь необязательно знать, что подсуетился маньяк если и готовый ухаживать, то за Катиной могилкой.

– Нужно будет внимательно изучить договор страхования. И привлечь независимого эксперта для оценки размера ущерба, – набрасывал между тем план работы босс. – После похорон ты должна будешь встретиться с Комовым и сделать описи всех ценностей в доме. Картины, дубовые полы, новая сантехника. Пусть перечислит все как можно подробнее. Где и когда приобреталось, кто устанавливал, не исключено, что понадобятся договоры на оказание услуг, товарные чеки, копии ведь остаются в магазинах. Не помешает и фотографии найти в стиле «счастливое семейство на фоне террасы с витражами ручной работы, привезенными спецрейсом непосредственно из Италии». Конечно, фотоальбом Комовых, скорее всего, в последний раз разглядывал огонь. Но наверняка у друзей и родных имеются снимки совместного отмечания Нового года, дня рождения, годовщины свадьбы… Кать, ты меня слышишь?

Ой, она же совсем забыла, что вообще-то находится здесь, чтобы сначала старательно записать распоряжения шефа, а потом четко и быстро их выполнить. За это ей деньги платят, а не за расследование – откуда дровишки, то есть цветочки.

– Да, конечно, Алексей Сергеевич, я все поняла насчет списка застрахованного имущества, – поспешно кивнула она.

– Главное, чтобы страховщики поняли. Кать, что с тобой? Ты как будто отсутствуешь. Если тебе тяжело этим делом заниматься, то не надо. Я вообще удивился, что тебя Валерия назначила. Как будто тебе мало пожаров…

Он даже не представляет, насколько их много! Катя ведь не рассказывала Алексею о наручниках, официально ее не внесли в список жертв пироманьяка.

– С другой стороны, Валерия просто не в курсе, – продолжил Горчаков. – Мы же не афишировали всю эту историю. Но я-то в курсе. Давай назначим другую помощницу. Правда, Валерия сказала, что ты сама была не против.

– Да, я готова работать. Зачем смешивать личное и профессиональное?

Действительно, зачем? Затем, что она не смогла устроиться в другую фирму. Но и выровнять дыхание в присутствии босса у нее получается не всегда. Особенно когда он смотрит на нее так, как сейчас. Как будто волнуется за нее. Как будто ему не все равно ее отсутствие или присутствие. Как будто он хочет оградить ее от всех неприятностей мира.

И ей захотелось в ответ снять тонировку со стекол, убрать в шкаф бронежилет или хотя бы спросить невпопад:

– Это ты прислал мне розы?