Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие - Колин Эллард

Тенденция к скрещиванию реального и виртуального пространства в городской среде имеет и идеологические корни. Некоторые специалисты считают такие новые явления, как города с многоцелевой кабельной сетью и Интернет вещей, самыми первыми свидетельствами начала процесса слияния информационных технологий и архитектуры, однако они ошибаются. Если электронная связь делает глобализацию возможной, позволяя нам игнорировать пространственный фактор в повседневной жизни, то универсализация архитектуры играет подобную роль в мире кирпичей, железа и бетона. В работе «S, M, L, XL» Рем Колхас и Брюс Мау расхваливают «дизайн пустых коробок» и отстаивают идею того, что они называют «универсальным городом»{96}. Авторы утверждают, что любому отличительному свойству архитектурного объекта, будь это красивый фасад или уникальная планировка улиц, суждено в каком-то смысле вызывать отчужденность. В мире, где мы все являемся членами различных групп, сложившихся поверх старых культурных границ, всякий элемент архитектуры, содержащий исторические ассоциации, будет неизбежно отвращать от себя людей, ведь они уже забыли историю определенного стиля. В интервью, опубликованном в Der Spiegel, Колхас объясняет это так:

Колхас, возможно, правильно оценивает роль универсального функционального проектирования в эпоху глобализации, мгновенной коммуникации и повсеместного доступа к Интернету. Тем не менее если не получится так, что наша электронная связь с миром, осуществляемая посредством коммуникационных и имитационных технологий, полностью подменит собой реальную окружающую среду, то широкое распространение зданий, построенных по глобальным, универсальным и функциональным архитектурным проектам, повлечет за собой психологические последствия, которые я описал в этой главе. Люди живут и действуют в среде с оптимальным для наших биологических особенностей уровнем сложности. Мы выискиваем такую среду глазами, телом, руками, ногами; а вид и устройство этой среды, в свою очередь воздействуя на наш организм, подключаются прямо к древним каналам связи, которые пробуждают в нас чувственные реакции и эмоции, являющиеся адаптивными. Мало что в этом процессе обусловлено культурой. Этот механизм настраивает нас на окружающую среду, помогает сохранять тонус и бдительность и в конечном итоге позволяет нам вести себя адаптивно. При универсальном проектировании наше взаимодействие с внешним миром регулируется искусственно, с помощью внедренного интеллекта и тщательно разработанных интерфейсов, способных имитировать окружающую обстановку, в которой мы развивались, и поэтому у нас есть возможность сделать все правильно и создать идеальную для человека среду. Но, учитывая проблемы, которые нам пришлось бы в таком случае решать и моделировать, более вероятным кажется то, что мы наделаем массу ошибок и наши сложности только усугубятся. К тому же создание идеальной адаптивной среды из битов и пикселей предполагает контроль со стороны щедрого и беспристрастного руководства. Учитывая то, что мы знаем о хитром использовании психологии дизайна теми, кто ради увеличения своей прибыли готов влиять на наше поведение и даже подталкивать нас к такому дискредитирующему и самоубийственному образу жизни, какой свойственен людям с наркотической зависимостью, надеяться на щедрость довольно наивно.

Как бы ни было трудно это признать, скука, судя по всему, – неотъемлемый элемент современной жизни. Кто-то может утверждать, что небольшая степень скуки даже полезна для здоровья. Пока внешний мир еще не захватил наше внимание, мы можем посмотреть внутрь себя и сосредоточиться на своем собственном ментальном ландшафте. Скука, как иногда пытаются доказать, стимулирует нас к творчеству, ведь, чтобы привнести что-то интересное в скучную окружающую обстановку, мы используем свою природную интуицию и интеллект. Но улицы и здания, спроектированные в соответствии с универсальными и функциональными требованиями и игнорирующие врожденную человеческую потребность в сенсорном разнообразии, – соблазнительное и экономичное решение, поскольку большую часть ментальной стимуляции мы получаем благодаря виртуальной реальности и электронной аппаратуре, – не соответствуют древнему, сформировавшемуся в ходе эволюции влечению ко всему новому. Скорее всего, такая архитектура не сможет дать будущим поколениям ни комфорта, ни счастья, ни оптимальной функциональности.

28 ноября 1942 г. в ночном клубе «Коконат Гроув» в Бостоне во время пожара, вспыхнувшего, когда помощник официанта зажег одну-единственную спичку, чтобы отыскать электрическую лампочку, которую он уронил на пол, погибло 492 человека. Началась паника. Посетители, пытавшиеся покинуть клуб, столпились у вращающейся двери – единственного выхода из здания; образовалась давка. Ни один другой пожар в ночном клубе не унес столько человеческих жизней, но это далеко не единственный пример того, как человеческие эмоции вкупе с особенностями той или иной среды привели к трагедии{98}.

Каждый год во время хаджа, массового паломничества в Мекку с участием более 5 млн человек, несколько сотен мусульман становятся жертвами давки, когда физическая среда не выдерживает напора взбудораженной толпы. Спортивные мероприятия, уличные торжества, парады и демонстрации иногда также заканчиваются гибелью людей, поэтому потребовались профилактические меры. Сейчас существует множество способов не допустить трагедии – от установления лимита вместимости помещений и уменьшения нагрузки на выходы до моделирующего программного обеспечения, способного предсказать движение толпы в здании еще до того, как оно будет построено. Тем не менее простой и важный факт остается фактом: уровень тревоги, которую испытывают люди в любом помещении, будет влиять на их поведение и на индивидуальном уровне, и в совокупности, на уровне толпы.