Нарушитель самоизоляции - Марина Серова

— Попробуй успокоиться, — медленно начала я, — я не стала бы этого делать, если бы не вся эта история. Мне нужно знать, во что ты ввязался…

— Ты копалась в моем телефоне! — пропустив мимо ушей все мои доводы, снова повторил Клаус, и его голос сорвался на крик. — Я доверял тебе! Ты отвратительная мерзкая сволочь! Ненавижу тебя!

Не позволив мне сказать еще хоть что-то в свое жалкое оправдание, он чуть ли не в слезах бросился к дому.

Мне хотелось поинтересоваться у него вслед, в какой именно момент наших сложных отношений он проникся ко мне таким чутким доверием, которое я, к несчастью, не заметила, но это явно было лишним.

Через какое-то время я услышала, как загудел механизм подъема гаражной створки и протяжно заревел двигатель «Лексуса». И я совсем не поторопилась бросаться за мальчишкой следом, решив, что ему нужно выпустить пар.

Я почему-то была абсолютно за него спокойна и уверена в том, что сейчас он отправится к Олесе — рассказывать, какие отвратительные, лживые люди его окружают.

Но моим намерениям не суждено было сбыться. На моем пути к дому материализовался Игнат, и он натягивал на руки свои глупые водительские перчатки.

Лицо его было таким невозмутимым, словно он действительно был только человекоподобной машиной.

— Поехали, — скомандовал он мне без лишних предисловий.

Сегодня Игнат отличался поразительной немногословностью. Кроме его односложного приказа, брошенного мне в саду, он пока больше не произнес ни слова. Он молчал, пока выгонял на улицу «Роллс-Ройс», молчал, пока мы ехали по шоссе, и только украдкой поглядывал в навигатор. На карте помимо точки, обозначавшей наше местоположение, была еще одна, двигавшаяся немного впереди, и я без труда догадалась, что это Клаус.

Это открытие заставило меня почувствовать себя полной дурой, и я и сама поэтому не решалась начать разговор.

Игнат все время следил за местоположением Клауса, вероятнее всего, делал он это и в свое отсутствие, а значит, прекрасно знал о том, что в ту злосчастную ночь мальчишка сбежал из дома и болтался по Тарасову.

Хотя у этого неутешительного открытия были и кое-какие плюсы — скорее всего, в отличие от нас с Клаусом, затруднявшихся восстановить события минувшей ночи, Игнат располагал необходимой информацией и смог бы отыскать местоположение того самого закрытого клуба, с существованием которого я теперь связывала появление Олеси в багажнике.

Я страшно злилась на себя еще и за то, что минувшей ночью не догадалась с телефона Клауса разрешить своему мобильному отслеживать местоположение мальчишки.

Я отлично знала, как работает это приложение, и пользовалась им уже не один раз, но вчера… не знаю, и почему только за последние несколько дней я так сильно сдала и наделала столько непростительных ошибок. Теряю хватку? Пора на пенсию?

Я, правда, планировала, к моменту, когда отойду от дел, скопить неплохое состояние и приобрести домик на берегу какого-нибудь моря и да, печатную машинку, желательно «Мерседес-прима» или на худой конец «Олимпию».

Но жизнь очень любит с грохотом рушить наивно возведенные нами воздушные замки надежд, и, похоже, моя пенсия действительно наступит куда раньше, чем я думала. Придется работать на хлебопекарном заводе — там-то мне точно не придется гоняться за избалованными мальчиками и беспокоиться о приложениях для слежки на различных девайсах.

Ох, Женя. Кто же знал, что двадцать семь — такой роковой и переломный возраст. И вроде думаешь, что рискуешь составить компанию Курту Кобейну, а в результате просто становишься действительно старой и рассеянной. А жизнь продолжается.

Мне столько всего хотелось спросить у Игната, но в то же время совершенно не хотелось узнавать ответы на заданные вопросы: «Ты знал, что Клаус сбежал из дома в ночь твоего отсутствия?» «И зачем я полезла в твою комнату удалять записи с камер?» «Как вы меня еще не вышвырнули, с моими косяками?» «И конечно, зачем, кстати, ты нанял этих растяп-амбалов?»

Я печально усмехнулась про себя, что столько журила Ивана за допущенную ошибку и проявленную слабость, а в результате и сама наворотила дел не меньше, чем он во время, казалось бы, элементарной миссии. От меня-то всего требовалось проконтролировать домашний арест мальчишки. А что в результате? Вместо самоизоляции этот негодник болтался по городу и влипал в неприятности, а сейчас смылся уже во второй раз… Плакала моя чудесная карьера! Можно смело собирать немногочисленные вещи и возвращаться к тете Миле с пустыми руками и, конечно ужасным позором.

Кажется, Игнат заметил мое крайне мрачное настроение и сделал потише ненавязчивый джаз, доносившийся из колонок.

Он наконец-то решился нарушить угнетающее молчание:

— Евгения, все в порядке?

То обращение на «вы», то полное имя. Спасибо еще по отчеству меня не назвал. Или это очередное проявление его странноватой манеры общаться, или начало очень неприятного разговора, который, впрочем, не станет менее гадким, если отложить его на потом.

— Не уверена, — честно призналась я и робко посмотрела в его сторону, к счастью, Игнат внимательно следил за дорогой и не отвлекался, — ты не сердишься, что я упустила мальчишку?

Я не знала, о каком из двух раз его бегства я сейчас говорила, но это было и неважно.

— Я все понимаю, — вдруг выдал Игнат, — на твоем месте я бы тоже позволил ему «остыть». Его крики были слышны на весь поселок. Когда он в таком настроении, я предпочитаю «отпустить поводок»…

— А он не всегда в таком настроении? — мрачно усмехнулась я, и в ответ Игнат легонько улыбнулся.

Мне стало немного легче, хотя я толком не знала почему.

Дорога показалась мне удивительно долгой, вероятно, из-за повисшего в салоне автомобиля душащего напряжения. Мне даже захотелось попросить Игната остановиться на обочине и позволить мне немного подышать воздухом. Все-таки я чудовищно разнервничалась из-за своего провала и всей этой ситуации. Но я не стала этого делать, в моих же интересах было поскорее найти Клауса и волоком притащить его обратно в особняк, запереть в комнате и самой спрятаться в отведенной мне спальне. Лишь бы спрятаться от жуткого, нарастающего с каждой минутой стыда.

Пока я думала обо всех этих невеселых перспективах, Игнат вдруг сделал то, чего я от него ожидала меньше всего — положил свою ладонь поверх моей руки, спокойно покоившейся на колене. И хорошо, что за рулем «Роллс-Ройса» была не я, ибо в противном случае мы вылетели бы на встречную полосу или протаранили бы парочку придорожных столбов.

— Не волнуйся, — очень мягко заговорил Игнат, — ты не сделала ничего плохого…

— Я э… что… нет! — запнувшись, выдавила я, по-настоящему не зная, что сказать.

Мой обычно острый язык стал ватным, а все навыки красноречия исчезли, как не было.