Спектроскоп души - Эдвард Митчелл

Едва заметный румянец появился на щеках у мистера Дэниэла Уэбстера Ванли. Меняя тему разговора, он спросил:

– Как там сегодня? Прохладно?

– Чертовски холодно, – ответил его друг. – Странно, что у вас тут нет снега. В Нью-Йорке валит вовсю. Когда я садился в пневматик, землю покрывал слой дюйма в три толщиной.

– Придвинь тот легкий стул к термоэлектроду, – посоветовал монголоид. – Если хочешь достойно танцевать вальс, тебе надо прогреть суставы, чтобы избавиться от нью-йоркской стужи. Дамы в Вашингтоне очень требовательны в этом вопросе.

Мистер Уолсингем Браун переместил удобный стул поближе к блестящей платиновой сфере, стоявшей посреди комнаты на хрустальной подставке. Он нажал серебряную кнопку на основании, и металлический шар вспыхнул и начал разогреваться. В комнате повеяло приятным теплом.

– Ух ты, как хорошо, – заметил мистер Уолсингем Браун, протягивая обе руки к пышущему жаром термоэлектроду. – А кстати, – продолжал он, – ты так и не ответил мне насчет этих красных тряпок. Что сказали бы твои избиратели, если бы увидели тебя в таком виде? Тебя, пылкого оратора с тихоокеанского побережья, глубокомысленного исследователя прогрессивного государственного строя, опору и надежду левых радикалов, занозу в боку консервативных вегетарианцев, бельмо на глазу всей индоевропейской шайки… Тебя, похожего с этими ленточками на коленях и в цветастых чулочках на завсегдатая модных гарлемских клубов или даже…

Мистер Браун прервал свою речь и от души расхохотался.

Мистер Ванли заметно смутился, но не ответил на подшучивание приятеля. Он украдкой бросил взгляд в зеркало на свои колени и направился к стене, где из бесшумных роликов медленно выползала бесконечная лента покрытой печатным текстом бумаги шириной около трех футов и ровными слоями ложилась в поставленную там плетеную корзину. Мистер Ванли склонил голову над бумажной лентой и начал внимательно читать.

– Полагаю, ты получаешь «Современные новости»? – спросил гость.

– Нет, я предпочитаю «Беспредельный информатор», – ответил мистер Ванли. – «Современные» слишком уж совпадают с моей точкой зрения. Зачем мыслящему человеку всегда читать только орган своей партии? Куда разумнее постоянно знакомиться с мыслями и комментариями своих политических оппонентов.

– Там есть что-нибудь о сегодняшнем событии?

– Бал открыт, – сообщил мистер Ванли, – и зал в Капитолии уже заполнен. Вот послушай, – он начал читать вслух: – «Здесь объединились богатство и красота, рыцарство и ученость, придавая особый блеск инаугурационному балу. Все это, несомненно, подтверждает блестящий успех новой Администрации…»

– Потрясающая логика, – отметил мистер Браун.

– «Президент Тримбелли вместе с красивой и статной супругой только что вышел в ротонду, его сопровождают бывший президент Райли, миссис Райли и мисс Нора Райли. Эта блистательная группа, разумеется, оказалась средоточием всех взглядов. Как видим, сегодня острые политические противоречия остались дома вместе с обычными предметами будничной одежды. Среди гостей бросаются в глаза некоторые самые радикальные деятели оппозиции. Даже генерал Куонг, потерпевший поражение кандидат монголо-вегетарианцев, в данный момент пересекает ротонду рука об руку с китайским послом с очевидным намерением засвидетельствовать свое почтение победившему сопернику. На его лице с ярко выраженными азиатскими чертами нет ни малейшего следа негодования или враждебности…». Герой битвы при Шайенне может позволить себе быть великодушным, – отрывая взгляд от бумажной ленты, прокомментировал мистер Ванли.

– Это точно, – убежденно подтвердил мистер Уолсингем Браун. – Старый прославленный разбойник навсегда решил вопрос о равенстве вашей расы. Президентство ничего не добавило бы к его славе.

– «Туалеты у дам очаровательные, – продолжил чтение мистер Ванли. – Среди них выделяется принцесса Хушийда, чей шлейф из павлиньих перьев привлекает внимание репортеров. Лиловый…».

– Да хватит тебе, – прервал его мистер Браун. – Скоро мы сами все это увидим. Ты лучше, как гостеприимный хозяин, угости-ка меня обедом. Я голоден, как будто не ел целых две недели.

Достопочтенный мистер Ванли достал из кармана жилетки маленькую золотую коробочку овальной формы. Он нажал кнопку, и крышка откинулась. Он протянул коробочку другу. В ней лежали серые пастилки размером не больше фасолины. Мистер Браун взял одну из них большим и указательным пальцами и отправил себе в рот.

– Таким образом, – заметил он, – я утолил свой голод. Или, выражаясь языком оппозиционных ораторов, приобщился к мерзкой и разрушительной привычке, которая, как в настоящее время установлено, подрывает основы общества и противоречит всем законам природы.

Мистер Ванли не обратил внимания на эти слова. Продолжая с интересом просматривать сообщения «Беспредельного информатора», он как бы невольно прочел вслух:

– «Государственный секретарь Квимби и миссис Квимби, австрийский посол граф Шнееке, миссис Хойетт и прекрасная мисс Хойетт из Нью-Йорка, сенатор от Массачусетса Ньютон, чье прибытие с прелестной дочерью стало в некотором роде сенсацией…» – Он запнулся и умолк, чувствуя, что приятель уставился на него в упор. Покраснев до корней волос, он изобразил полное безразличие и повторил: – «Сенатор от Массачусетса Ньютон, чье прибытие с прелестной дочерью…»

– По-моему, дорогой малыш, – с улыбкой произнес мистер Уолсингем Браун, – нам самое время отправиться в Капитолий.

2. БАЛ В КАПИТОЛИИ.

Мистер Ванли и его друг проделали путь до ротонды Капитолия сквозь блистательную толчею веселых мужчин и очаровательных женщин. Уж на что они оба привыкли к театральным эффектам, которые устраивались на подобных мероприятиях, но даже их изумило и очаровало открывшееся перед ними зрелище. Потемневшую историческую панораму, опоясывающую ротонду, полностью заслонила стена из цветов. Вершину купола нельзя было разглядеть, ее закрывал временный свод из красных роз и белых лилий, откуда мощным потоком изливался всесокрушающий аромат. Посреди зала прямо вверх на высоту сорока или даже пятидесяти футов устремлялся водяной столб, который ярко светился благодаря недавно открытому феномену гидроэлектричества, заливая помещение светом, в десятки раз более ярким, чем дневной, но, в то же время, таким же мягким и ласкающим, как лунный. Воздух словно бы пульсировал в такт музыке, так как каждый цветок в огромном своде отзывался на ноты, которые, пересекая Атлантику, долетали сюда из парижской консерватории, с вибрирующего кончика дирижерской палочки маэстро Ратиболиала.

Друзья еще не успели добраться до середины ротонды, где гидроэлектрический фонтан вздымал в высоту столб полыхающей воды и где два человеческих потока с северного и южного крыльев Капитолия сливались в водовороте вежливой доброжелательности, как мистера Уолсингема Брауна захватили в плен вашингтонские знакомые.

Ванли продолжал пробиваться вперед, даже не заметив дезертирства своего друга. Он направлялся туда, где толпа казалась самой густой, бросая по сторонам быстрые пытливые взгляды и, время от времени, обмениваясь поклонами со знакомыми, но только раз остановившись, чтобы вступить в разговор. К нему обратился генерал Квонг, лидер монголо-вегетарианской партии, потерпевший поражение в президентской кампании 1936 года. Ветеран дружески поприветствовал молодого конгрессмена и задержал его только на минуту.