Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

Однако храм Сант-Омобоно не подтверждает, а скорее подвергает сомнению ортодоксальную академическую теорию о том, что культ Геркулеса был всего лишь латинской и римской адаптацией греческого ритуала. Статуя Геркулеса, хотя и соответствует стандартной греческой иконографии этого героя, обнаруживает явные художественные параллели со статуэтками Геракла — Мелькарта, изготовленными в Китионе. Можно с уверенностью предположить, что мужская фигура в храме Сант-Омобоно — это Геракл — Мелькарт, а вооруженная богиня — его божественный консорт, Афродита — Астарта. Найденный рядом с храмом клад керамики с Эвбеи, Пифекусы, Киклад и Коринфа, относящейся к VIII веку, указывает на то, что ранний Рим мог быть связан с тирренской торговой сетью. Являлся ли ранний Рим, подобно Пифекусе и Сант-Имбении, смешанной общиной, в которой сосуществовали и экономически взаимодействовали греки, финикийцы и аборигены? Свидетельствует ли храм Сант-Омобоно о таком же культурном и религиозном синкретизме, какой мы наблюдаем в архаической Сицилии?

Можно обнаружить и другие интересные параллели между культом Геркулеса в Риме и религиозной практикой, ассоциируемой с поклонением Мелькарту в Тире, Фасосе и Гадесе. В числе самых удивительных аналогий можно назвать такие, как недопущение мух и собак на священную территорию, запрет лицам женского пола становиться жрецами, исключение из жертвоприношений свинины, отчисление десятой части доходов купцами и другими состоятельными индивидуумами, избрание осеннего равноденствия — времени ежегодного возрождения Мелькарта — для совершения многих культовых ритуалов.[165] Вокруг Бычьего форума имеется немало достопримечательностей, содержащих намек на присутствие в архаическом Риме божеств и ритуалов, присущих финикийско-пуническому миру, и Мелькарт был не единственным финикийско-пуническим божеством, оказавшим значительное влияние на религиозный ландшафт Центральной Италии архаического периода. Его консорт Астарта заслуженно ассоциировалась с греческими, этрусскими и италийскими богинями, в том числе и с Юноной, царицей римского пантеона.

Имеет прямое отношение к Риму и связь между Астартой и Фортуной. Историки давно установили аналогию между парными храмами, предположительно построенными в Риме к VII веку царем Сервием Туллием[166] для Фортуны и Матер Матуты, богини плодородия, и религиозным комплексом в Пирги, где были найдены «золотые таблички» с обещанием предоставить часть одного из парных храмов для поклонения Астарте. Весьма странная история о сексуальных отношениях Сервия Туллия с Фортуной в ее храме может подразумевать ритуальную священную проституцию.

Можно упомянуть и гробницу Аккы Ларенции, находившуюся там же. Красивую молодую женщину вольного поведения Акку Ларенцию Геркулес получил, победив в игре в кости, и запер в храме вместе с другим своим призом — роскошным застольем. Позже она последовала совету Геркулеса и вышла замуж за очень богатого человека, все состояние которого завещала римскому народу после своей смерти. В благодарность римский царь Анк Марций построил для нее гробницу на Бычьем форуме и учредил в ее честь праздник, отмечавшийся 23 декабря. В другой версии этой истории просто говорится о том, что она была проституткой, отдававшей все свое богатство на устройство праздников для римлян. Отражают ли эти диковинные истории память о временах, когда в Риме практиковалась финикийско-пуническая священная проституция?

«Золотые таблички» Пирги дали повод для еще одного занятного предположения. Высказывалась идея, будто в письменах содержится информация о священном браке Мелькарта и Астарты, гарантировавшем благосостояние народа и плодородие. Наличие нескольких маленьких комнат в храмовом комплексе может свидетельствовать о том, что ритуальная священная проституция, ассоциировавшаяся с поклонением Астарте и упомянутая в кратком римском тексте, практиковалась в Пирги.

Позже история Древнего Рима будет существенно переписана, с тем чтобы более достойной родословной одарить город, превратившийся в великую средиземноморскую державу. Однако фрагментарные и нередко туманные напоминания о совершенно ином и забытом прошлом сохранятся в новой сюжетно-тематической картине, и они будут воссоздавать тот архаический мир, в котором карфагеняне, прибывшие в 509 году подписывать договор, нашли много общего. Финикийские, пунические или восточные греческие купцы привезли в Рим культ Геракла — это не столь важно[167]. Для нового формировавшегося мира гораздо важнее было то, что финикийцы и греки привнесли в него не только традиционное соперничество, но и опыт взаимодействия и сотрудничества, накопленный в Восточном Средиземноморье[168].

Очень скоро, однако, сложится иная атмосфера, чреватая межэтнической враждой, питавшейся опасениями по поводу угрозы, которую карфагеняне якобы представляли для выживания западных греков.

Хотя в V веке еще не наблюдалось признаков, которые указывали бы на рождение карфагенской империи, и старые западные финикийские поселения сохраняли политическую автономию, можно найти немало свидетельств того, что политика Карфагена становилась все более самоуверенной и интервенционистской. Особенно это проявлялось в экономической экспансии в Центральном Средиземноморье.

В последние десятилетия V века возрос приток поселенцев на Сардинии и Ибице из Северной Африки, захватывавших земли и активно развивавших сельское хозяйство. Они создавали не только усадьбы, но и фортификационные городища для утверждения своего господства на рынках и в сельской местности. Интенсификация колониальной деятельности преследовала несколько целей. Во-первых, Карфаген избавлялся от избыточного населения, людей, не имевших никаких перспектив для повышения своего благосостояния в Северной Африке и потенциально опасных. Во-вторых, карфагеняне расширяли сельскохозяйственную базу на Сардинии — главном экспортере продовольствия в Карфаген. И наконец, они усиливали свое влияние на острове, жизненно важном для них во всех отношениях и прежде всего для торговли и наращивания производства продуктов питания.