Коммод - Михаил Ишков

— Дальше тянуть нельзя, — сообщил император. — Они навалятся на меня всей компанией, и я буду вынужден дать окончательный ответ. Переговоры зашли в тупик, армия волнуется, участились случаи нарушения дисциплины. Что я отвечу старикам, Лонг?

Тот ответил не сразу. Некоторое время медлил, потом неожиданно вскочил, глаза его расширились. Он с жаром выдохнул.

— Янтарь!..

— Что янтарь? — удивленно посмотрел на него цезарь.

— У них в избытке янтаря! Особенно у лугиев. В землях лугиев есть священная роща, куда по праздничным дням или когда необходимо принять совместное для нескольких племен решение, собираются знатные и свободные воины из всех соседних племен. Эта роща, как мне рассказывали, представляет собой урочище, где растут вековые дубы. Квады, буры, лугии, наганарвалы, герии несут туда дары. Есть там и золото, и серебро, но мало. Янтаря много. С тех пор, как наши купцы начали скупать аполлонов камень, германцы начали накапливать его. Только взять очень трудно. Во время войны эту добычу захватить проще, ведь Гай Юлий в не менее дикой Галлии собрал несметные сокровища. Он точно знал, что где лежит.

— Значит, говоришь, добыть их нельзя? — задумчиво поинтересовался цезарь. — Жаль, камень очень дорогой.

— Так точно, цезарь, — подхватил Лет. — Помнится, мой отец отдал за кусок янтаря в половину кулака цену сотни стальных мечей и пятидесяти кинжалов.

Коммод скептически сощурился.

— Камень, наверное, был необычный?

— Да, государь, в нем просвечивала какая‑то ползающая многоногая тварь.

Коммод заинтересовался.

— Это действительно редкая вещь, — заявил он, потом, капризничая голосом, добавил. — Легат Бебий Корнелий Лонг, я хочу янтарь!

— Государь, любая экспедиция силами менее двух легионов будет бесполезна.

— А если набег?

— Германцы узнают о нем еще до того, как мы приблизимся к урочищу. Нас встретит многочисленное и хорошо вооруженное войско. Разве что сами варвары помогут нам?

— Я к тому и клоню, — кивнул цезарь. — Прижми послов. Ты римский легат или кто? Тычь им в рожи ограблением купцов. Угрожай в случае начала войны переселить всех квадов и маркоманов в Африку. Стучи кулаком по столу, но убеди их помочь нам добыть сокровища.

Он задумался, потом, спохватившись, пробормотал.

— Насчет Африки неплохая идея. Какое грандиозное душераздирающее зрелище, если их со всем скарбом и домочадцами погонят по дорогам Италии!.. Свист бичей, вопли, стоны, плач детей, хохот зевак… Исполосованные бичами спины…

Он обернулся в сторону тихо пристроившегося в уголке спальника.

— Слышал, Клеандр?

— Да, господин.

— А теперь, други, давайте еще раз выпьем за удачный исход переговоров. Кстати, Лет, как ты нашел Клиобелу? Она пыталась выпросить у тебя домик в Виндобоне или в Карнунте?

— Пыталась, — засмеялся Квинт. — Только у меня ветер в карманах гуляет, а то я давно бы нашел себе какую‑нибудь жилистую подружку, но чтобы все было при ней.

— Таких в Риме пруд пруди, — неожиданно подал голос Тигидий.

Все удивленно уставились на него. Он с той же невозмутимостью продолжил.

— Взял бы какую‑нибудь из богатого дома, хватило бы на домик и для Клиобелы.

— Действительно, Квинт, — поддержал префекта император. — Хочешь, я сосватаю тебе какую‑нибудь сенаторскую дочку, за которой ты получишь столько, что за всю жизнь не прогуляешь.

Квинт невесело усмехнулся.

— Беда в том, Луций, что ты не отпустишь меня из армии. Да я и сам не желаю менять свой легион на виноградники где‑нибудь в Этрурии или на Сицилии.

— Разве нельзя совместить? — удивился Бебий.

Квинт вздохнул.

— Это только тебе, Бебий, повезло отхватить Клавдию, а меня заставляет осторожничать рассказ некоего врача, женившегося на племяннице бывшего пропретора, ограбившего одну из африканских провинций.

— Ну‑ка, ну‑ка, — заинтересовался император.

— Некий врач, — начал Квинт, — имевший практику в домах на Целийском холме, а это, как всем известно, самый богатый район столицы, — взял в жены племянницу известного всем наместника, крупно поживившегося в далекой провинции и счастливо избежавшего судебного преследования со стороны Марка. Дядя решил облагодетельствовать племянницу, но так, чтобы произвести на знакомых впечатление своей щедростью и добротой, и в то же время не очень‑то потратиться на бедную родственницу, оставленную ему на попечение.

Врач согласился, привел молодую жену в свой дом, а через два месяца обнаружилось, что женщина вот — вот родит. Муж, казалось, нисколько не был огорчен. Напротив, он принялся утешать жену и приводил ей основания, согласные с природой, и доказывающие, что такое вполне может случиться. Эти его слова и добродушный вид привели к тому, что молодая жена через два месяца без всяких затруднений родила девочку, и ее дядя, со страхом ждавший, как поведет себя новый родственник, вполне успокоился.

После родов врач сказал молодой женщине: «Госпожа, я почитал вас, как мог. Прошу вас теперь же вернуться в дом вашего дяди. А дочь вашу я воспитаю с большим почетом».

Дело получило огласку, и пропретор, не желая скандала, вызвал к себе врача и, поскольку являлся влиятельным человеком в Риме, обратился к нему спесиво, принялся угрожать.

Врач ответил ему так: «Пропретор, я согласился взять в жены вашу племянницу, полагая, что сумею на свои доходы содержать семью. Я рассчитывал иметь по одному ребенку в год, не больше. Но эта женщина стала вынашивать детей за два месяца. Для этого я недостаточно богат. Если дело пойдет так и дальше, разве я смогу их прокормить? И вам не к лицу, чтобы ваша родня жила в нищете. Поэтому прошу, сделайте милость и отдайте ее в жены человеку, более состоятельному, чем я, и вы тоже избежите бесчестия».

Все засмеялись и выпили за находчивого лекаря, а также за покладистость варваров. Император при этом спросил, есть ли у Лета в запасе история и для диких германцев, способная вразумить их согласиться с требованиями Рима?

— А как же! — воскликнул Лет. — я расскажу варварам историю о торговце, который накупил шапок, а потом побольше башмаков и таким образом отомстил обезьянам.

— Ну‑ка! — заинтересовался Коммод.

— Это в следующий раз, — заявил Лет.

Несколько дней послы решительно отказывались предоставить римлянам помощь для захвата священной рощи. В первый же момент, когда Бебий озвучил это предложение, варвары едва не вышли из зала. Все трое встали, грозно нависли над Бебием и Тигидием. Тогда Лонг напомнил им о стотысячном войске, нависшем над их землями, пригрозил своим легионом, занимавшем стратегические позиции и предотвращавшем массовое бегство квадов и маркоманов со своих земель.