Принцы на охоте - Вера Чиркова

– А клятва, которую мы дали Хаберу, – дрожащим от слез голосом прошептала Каруна, – для тебя ничего не значит?

Даже припомнить трудно, когда еще Сейден разговаривал с ней таким тоном. Она почти забыла, что он может быть непреклонным, если дело касается интересов семьи и вопросов чести. Но что хуже всего, в глубине души Каруна понимала: Сейден абсолютно прав. Конечно, Хабер попросил никому не разглашать те сведения, что он собирался сообщить, но забыл предупредить, что речь идет о планах ковена в отношении их собственного сына.

– Лучше я нарушу клятву, данную главе ковена, чем потеряю уважение собственного сына, – непререкаемым тоном заявил Сейден, и Каруна поняла: дальше спорить бесполезно.

Да и не хотелось ей этого делать, по правде говоря. Слишком живо представлялось, как застынут презрительные льдинки в глазах сына, когда он узнает о заговоре родителей с главой ковена. Нет, испытать на себе его насмешливую ярость ей пока не довелось, так ведь и того, что со стороны наблюдала, хватило с лихвой.

– Ну, тогда и говорить больше не о чем. Утром ему и расскажем, – вздохнула она, с облегчением принимая сторону мужа.

Все-таки как приятно, когда рядом с тобой человек, который может в трудной ситуации взять решение спорного вопроса на свои крепкие плечи. И не придется мучиться сомнениями, правильный ли выбор ты сделала, не надо ломать голову над объяснениями и доказательствами. Нужно просто довериться и знать: даже если позже окажется, что решение было неверным, никто не произнесет ни слова в упрек и не бросит укоризненного взгляда.

Зак, усмехнувшись, вернул на шею амулет и встал с кресла. Подслушанный с помощью сторожки разговор немного успокоил и даже чуть повеселил. Значит, правильно он почувствовал, что была у Хабера веская причина заметать следы. Не зря столько времени на подставных свидетелей потратил. Наверняка и объяснений достоверных кучу заготовил. Тот еще интриган. Только недооценил честность отца и родительскую любовь. Думал, хватит взятой с них клятвы. Или надеялся, что придуманный им вариант окажется ненужным. Следовательно, подозревал что-то очень нехорошее. И был заранее уверен, что Заку отведенное в этой истории место очень не понравится. Или его ждет не место, а жертва? Чем же он должен пожертвовать ради блага ковена? Натой? Ну уж нет, от Наты он ни за что не откажется, и это должно быть всем известно. Страной? Так ведь для него благо ковена и заключается в пользе для страны.

Он для себя давно все продумал и решил. Пока ковен делает все, чтобы люди родного королевства жили спокойно и безбедно, он, Зак, готов на любую работу. Нужно ловить дикарей – будет ловить. Нужно танцевать – будет танцевать. Нужно провожать в Кизард иномирянок – сделает и это. Да и вообще что угодно. Так что же еще заготовил ему глава Совета? Впрочем, нет смысла гадать. Уже утром узнает.

Зак открыл дверь в свою комнату и сразу наткнулся на встречающий его встревоженный взгляд жены. Кинулся к ней, сжал в объятиях. Как он мог забыть, что она тоже переживает за последствия его переговоров с родителями?!

– Все хорошо, успокойся, родная. Тебе нельзя так волноваться, – изредка отрываясь от столь долгожданных губ, бормотал он.

Утро было таким ясным и солнечным, что Заку никак не хотелось верить, что где-то бушует шторм, бросая на хрупкий кораблик озверевшие волны. Однако Жуним никакой весточки о смене погоды пока не прислал, следовательно, нужно заняться неотложными делами.

Осторожно прикрыв дверь, чтобы не разбудить сладко спящую Нату, маг направился прежде всего в комнату спасенного иномирянина. Оказалось, что Дик уже сидит у постели друга, хотя Зак сам с вечера отправил его отдыхать. И даже послал вдогонку легкое сонное заклятие, чтобы не шастал по дому среди ночи.

– Ну и что ты делаешь тут в такую рань? – недовольно хмыкнул маг, проходя к кровати и привычным жестом кладя руку на грудь спящего.

Все хорошо, даже внутренние рубцы на сращенных ребрах уже рассосались. Осталось добавить немного энергии, и через пару звонов проснется совершенно здоровым.

– У вас сутки длиннее наших. Я выспался, – спокойно отозвался Дик. – А вставать рано меня в армии приучили. Вот и пришел сюда. Чтобы он не испугался, если один очнется.

– Я добавил ему пару звонов сна, поэтому можешь не волноваться. Пойдем позавтракаем, потом, если захочешь, снова сюда придешь. Только не забудь меня позвать, когда он проснется, – предупредил маг, распахивая дверь в коридор.

Спорить Дик не стал. Чего спорить, когда кушать приглашают. Приобретенное еще в армии умение наедаться впрок не подводило и в этом мире. Хотя, пожалуй, как раз в этом доме могло и не понадобиться. На кухне постоянно что-то готовили две немолодые женщины, это Дик еще вчера заметил, когда зашел перед сном попросить кружку взвара. Нет, взвар ему налили мгновенно, однако так же быстро выставили на стол такое количество тарелок с пирогами, ветчиной и разными закусками, что не сесть за стол было бы просто невежливо. А потом, буквально следом за ним, на кухню заявилась Анюся, и поварихи, едва завидев, кто стоит в дверях, без слов поставили на стол еще кружку взвара. Дик даже хихикнул потихоньку – видимо, любовь землянки к еде ни для кого не была секретом.

После завтрака Зак отправился в лабораторию делать новые амулеты, раздумывая по пути, на ком бы попробовать изученное заклинание ментальной боли, которое он смоделировал по подобию так неожиданно обрушившегося удара дикаря. В королевстве давно нет ни одного заключенного, а потому просто некого подвергнуть такому испытанию. Приезжающие из соседних стран послы, не верившие утверждению, что в огромном королевстве могут пустовать тюрьмы, всеми путями пытались это опровергнуть. И лишь когда их приводили на допрос преступников, с изумлением осознавали, что тюрьма – действительно ненужная в Тордизании статья расходов. Потому что совершившие проступок граждане королевства под присягой о правдивости, принесенной магу, рассказывали все честно, как на исповеди. И немедленно получали приговор, в котором никогда не было пункта о сидении в камере.

Да и что толку преступнику там сидеть? Четыре мрачные стены и зарешеченное окно могут лишь озлобить человека или сломать. Стать лучше и честнее за всю историю королевства такой метод не помог еще никому. Наоборот, время, проведенное в компании бывалых сокамерников, лишь давало возможность научиться от них новым хитрым уловкам в грязных делишках и подленьким приемам околпачивания добропорядочных граждан.

Нет, наказывать преступников, конечно, наказывали. Для этого держали специальных палачей, которые принародно осуществляли приговор и сразу отпускали наказанных на все четыре стороны. Но далеко не всегда эти наказания были физического свойства. Например, последнее разбирательство, на котором присутствовал Зак, судило многоженца. Судья постановил обрить любвеобильного козлика налысо и на два года сделать на его лбу предупредительную надпись магической краской, немедленно проявляющейся, едва ловелас начинал слишком близко подбираться к особе противоположного пола.

А вот тех, кто совершил слишком тяжелое или подлое преступление, либо отправляли поработать на благо королевства, либо лишали личности. И потому каждый, кому приходила в голову не лучшая идея легкой наживы, долго решал, а стоит ли задуманное грядущей расплаты.