Формула преступления - Антон Чиж

Маргарита сидела на подоконнике, как будто проверяя, высоко ли для спасительного прыжка. Она повернула ухоженную головку:

— О, мой рыцарь, пришел освободить меня из заточения?

Родиону протянули ручку. То ли для поцелуя, то ли чтобы помог спрыгнуть с подоконника. Кавалер бесцеремонно развалился на стульчике у трюмо.

— Госпожа Кунц, мне необходимо решить серьезную проблему.

Барышня скинула ножки на пол и приняла позу покорного внимания.

— Так говорят только полицейские, господин Ванзаров. Неужели вы секретный агент?

— Нет, самый обычный чиновник полиции. Вы не угадали, а подслушали мой разговор с Кряковыми. Стенки здесь тонкие.

— Чем же еще заниматься одинокой женщине, запертой в четырех стенах? Не книжки же читать, — его одарили скользкой улыбкой. — Только вас я разгадала значительно раньше, чем вы думаете. Держитесь хорошо, умеете пыль в глаза пустить. Но мой вам совет: постарайтесь для секретных миссий не надевать свежепошитый костюм. Женский глаз это замечает. Да и какой вы миллионщик — не та повадка.

— Благодарю за урок, учту… В таком случае нам не надо тратить время на разъяснения.

Лицо перезревшей дамы стало пустым и мертвым, как у куклы.

— Что же вам нужно от меня?

— Подробности того, что совершили.

— Ничего я не совершала, Лола сама мне подарила скромный презент, у нее таких полная шкатулка. Но если господин Сундуков столь мстителен, что вызывает тайных шпионов, можете забрать. Обыскивать нет нужды, лежит на трюмо.

На трюмо и правда лежала брошь — крупный сапфир в окружении маленьких бриллиантиков. Впрочем, это не его дело, пусть сестры сами между собой разбираются. Одна удачно вышла замуж и теперь погибает в золотой клетке. Другая — вольная птица, но от такой свободы хочет удавиться. Говоря между нами, в рифму. Ну да ладно…

Родион ожидал чего-то подобного. Недаром же каждый выходной отправляются в сундуковский ад родственники. Вот именно: совсем не даром. А с маленькой выгодой. У кого какая выйдет. Он только спросил:

— Зачем же вы, такая умная и наблюдательная, морочите мне голову?

— Вам? Морочить? И в мыслях не было…

— Разберем факты. У меня есть два независимых свидетеля, которые видели, как вы заходили в детскую. По времени вы последняя, кто видел Альберта… здоровым. Вы прекрасно знаете дом. И с вашим умом так просто рассчитать удар: отравление, от которого здоровый ребенок оправится за три дня, надорвет больное сердце наследника. Но зачем же так спешить? Ведь духовную Сундуков собирался огласить только завтра.

Госпожа Кунц поняла, что дело оборачивается довольно скверно.

— Это полная и законченная чушь, — спокойно ответила она.

— Наоборот, очень логично.

— Мне незачем убивать племянника.

— Могу привести десяток причин. Например, самая простая: у вас не сложилась личная жизнь. Как можно отомстить за все неудачи сестре? Убить ее ребенка.

— Неужели? Так вы не знаете, господин пронырливый сыщик, что Лолу за Сундукова выдала я? Чуть не насильно. Он так настойчиво просил моей руки, что у меня не осталось иного выбора, как предложить сестру. Потому-то он ее и ненавидит.

— Что же вы отказались от такого счастья?

Маргарита печально улыбнулась:

— Мужчины мне стали глубоко безразличны.

Она ждала, что мальчишка растеряется, но Ванзаров и глазом не моргнул.

— Для чего же вы пришли в детскую?

— Сама не знаю… — Барышня Кунц укусила безымянный пальчик. — Ну, скажем, захотелось посмотреть на ребенка. Он тут же стал приставать ко мне с глупыми расспросами. И я поняла окончательно: это не для меня.

— Альберт выглядел здоровым?

— Насколько могу судить… Впрочем, нет, он жаловался на боль в животе.

— И что же вы предприняли?

— Не хватало мне возиться с детскими капризами! У него есть мать, нянька и слуги.

— Совершенно верно, — сказал Родион, вставая. — Еще, чего доброго, платье рвотой испачкает. Всего лишь маленький гадкий племянник…

— Не вам меня учить, гадкий шпион, — проговорила она отчетливо.

— Через два часа его не стало. Если бы сразу… Ну да ладно, что вам мораль читать… Остаетесь под домашним арестом.

Кунц притворно зевнула:

— Какая скука эта буржуазная жизнь! Заняться, что ли, террором…

Родион нашел доктора там, где и предполагал. Тасич не выходил из детской.

— Как розыски? — спросил он, собирая саквояж.

— Близки к завершению, — ответил Ванзаров. — А у вас?

— А у нас сплошные хлопоты. Пришлось заниматься всем семейством, за госпожу Сундукову особенно тревожно.

— Я спрашивал про труп… Извините.

— Ах, это… Как и предполагал: в ротовой полости явные следы отравления мышьяком. Желаете взглянуть на подробности?

— Нет… Не стоит. Больше мышьяк нигде не нашли?

Сергей Иванович суров нахмурился:

— Что вы хотите сказать?

— Например, на пальцах ребенка.

— Уж не знаю, каким образом… Ну, ладно, не хотел об этом говорить, все равно ничем не поможешь… Действительно, есть. Не знаю, откуда они появились.

Родион принялся бродить по комнате, а доктор наблюдал за «повадками сыщика», готовя живейший рассказ для дружеской вечеринки. Действительно смешно: полноватый юноша рыщет по комнате не хуже легавой. Особенно позабавило, что Ванзаров полез в аквариум и вынул черепаху. Осмотрев ее, забавный юноша спросил: она мертва?

Сергей Иванович поддержал игру. Одного профессионального взгляда было недостаточно. Лапы не шевелятся, голова болтается. Может, спит. Потыкав шприцевой иглой в шею, доктор убедился: сдохла. Что же смешной юноша выкинет еще?

А он попросил проверить, нет ли мышьяка в аквариумной воде. Тасич согласился, предвкушая: история будет великолепной! Ради этого можно и пробу Гутцейта провести. Он набрал воду в пробирку, заткнул горлышко промокашкой, капнул на нее раствором азотнокислого серебра и легонько взболтал. Бумажка окрасилась в лимонно-желтый цвет, а по бокам появилась коричневая кайма. Для полной уверенности Тасич смочил ее водою и получил окончательное подтверждение: бумага тут же почернела.

— Действительно, мышьяк растворен в воде, — сказал он. — Не понимаю, откуда ему взяться. А вы что-нибудь понимаете?

Ванзаров, не говоря ни слова, выскочил из комнаты, оставив честного доктора в глубоком недоумении с дохлой черепахой в руках.

В кабинет хозяина дома Родион вошел без стука. Сундуков смотрел в окно, из которого открывался вид на будущий парк. Лидочка стояла рядом, держа его за руку, будто ожидая повелений отца или стараясь утешить по-своему.