Мелодия во мне - Элисон Винн Скотч

– Но я же говорю вам! Сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь изменить приоритеты в своей жизни.

– Смотрите не перестарайтесь! Так можно всю свою жизнь пустить под откос. Мало ли что было! Да, это страшно! Но нельзя из-за этого ломать свое будущее, Андерсон. Я тоже часто размышляю над всем, что случилось с нами, пытаюсь понять, почему выжили только мы вдвоем. И я пришла к выводу, что судьба подарила нам второй шанс только затем, чтобы мы оба прожили нашу новую жизнь так, как было задумано изначально. Каждый из нас просто обязан исполнить все, что было ему предначертано свыше.

Я вдруг вспоминаю то обещание, которое дала сама себе вскоре после того, как ко мне вернулось сознание. Разве не в этом главный смысл всего того, что произошло с нами? И не в этом ли главная цель нашей жизни?

– Согласен! Целиком и полностью! – Андерсон возбужденно хлопает в ладоши. – Но что, если актерство не есть то, что мне предначертано свыше? Профессия-то актерская – сами знаете, какая она… Все такое эфемерное, хрупкое… Все не свое! На тебя надевают чужой костюм, ты произносишь чужие слова…

– Но разве вы не любите свою профессию? – спрашиваю я удивленно.

– Иногда люблю. Иногда она мне даже кажется такой же настоящей, как и сама жизнь.

Машина резко тормозит на красный свет. И мы оба инстинктивно хватаемся за руки, пожалуй, даже впиваемся своими ладонями друг в друга, и когда наконец разжимаем руки, то моя ладонь все еще горит от его прикосновения. Думаю, и его тоже. Но одновременно я чувствую, что мне приятно это сугубо физическое сближение. Что в объятиях Андерсона, в его рукопожатиях есть что-то такое прочное, надежное, такое, что не провалится внезапно под тобой, не даст трещину, не утянет тебя куда-то вниз. В этом я сегодня лишний раз убедилась, когда Андерсон пришел ко мне на помощь еще на подступах к галерее после того, как помог выйти из такси. Тогда он громогласно заявил, что вот, дескать, девушка, которая спасла ему жизнь. А ведь на сегодняшний день, пора признаться в этом честно, хотя бы самой себе, Андерсон – это единственный человек на всем белом свете, который понимает меня. Получается, что он тоже спасает мою жизнь. Я энергично трясу головой, отгоняя прочь столь смелые предположения. А как же Питер? У меня же еще есть Питер!

– Посттравматический синдром! – поясняет мне Андерсон, когда такси снова трогается с места. – Типа повторного толчка при землетрясении. Даже при самом эффективном лечении и при самых лучших лекарствах от этого не избавиться.

На выходные десант, в который, помимо меня, входят еще Джейми и Питер, высаживается в доме моей матери в Бедфорде. Джейми поехал с нами, потому что мы с ним медленно, но неуклонно продвигаемся по пути к программе «Портреты американцев», а визит к маме позволит нам провести хотя бы самые начальные изыскания уже непосредственно на месте событий. Тем более что вчера было всенародно объявлено, что шоу обещает быть супер-пупер-эксклюзивным. И вот сегодня утром газета «Пейдж сикс» откликнулась на эту новость заголовком, набранным самым крупным шрифтом: «Вау! Ну ты даешь, Нелли!» Об этом мне рассказал Андерсон, он позвонил с самого утра. И я от души повеселилась. Смешной же ведь заголовок! Что касается Питера, то он в составе нашего десанта оказался потому… ну хотя бы потому, что вылазка к теще позволяет ему провести выходные на природе. Что уже само по себе здорово, несмотря на то, что для мамы и Тейта это, конечно, лишний напряг.

Мама оказалась абсолютно права: дом, который я якобы вспомнила, не имеет ничего общего с реальным домом, в котором она живет до сих пор. Никакого портика и никаких фонарей на входе. Но зато огромная лужайка! Что дает основание думать, что какие-то детали, которые всплыли в моем сознании, являются вполне достоверными. Теплый летний вечер, точнее, уже ночь, и мы вдвоем с сестренкой копошимся среди травы. Вполне возможно! Почему бы и нет?

Джейми определяют на постой в гостевой домик. Он стоит прямо за особняком. Я, естественно, заселяюсь в свою бывшую детскую, а Питер занимает комнату Рори. Мама жужжит и кружит над нами, словно вертолет, идущий на посадку. Невообразимый шум и гам. И знает же, сколько нервов затрачивается на всю эту бесполезную суету, но явно ничего не может с собой поделать. Да сядь же ты, наконец! И перестань вращать своими лопастями! Мне хочется накричать на нее, оборвать на полуслове, сказать, чтобы она заткнулась хотя бы на минуту, ибо от всех этих ее бла-бла-бла, от непрестанного мельтешения вокруг нас мы все трое откровенно чувствуем себя не в своей тарелке. Но ведь она не хуже меня знает о том, что такое энергетический обмен или поза созерцания в соответствии с учением дзен. А потому я молчу! Рот на замке. В конце концов, можно же обнаружить что-то хорошее и в ее доброте, и в ее щедрой натуре, хотя порой эта самая натура откровенно сводит меня с ума. Вот и сейчас я слушаю ее болтовню и пытаюсь изобразить на лице улыбку. Всегда так делаю, когда мне хочется вспылить и накричать на нее. Но вот мы переходим в гостиную, и мама включает стереосистему. Комната наполняется классической музыкой. И я вижу, как буквально на глазах с мамы спадает напряжение, в котором она пребывала все это время с момента нашего приезда сюда. Я стою в дверях и молча наблюдаю за ней. Она перехватывает мой взгляд.

– Прости! Знаю, я немного чокнутая… Но музыка мне помогает… хоть немного расслабиться.

Она подходит ко мне и чмокает в макушку.

– Кстати, свою любовь к музыке ты унаследовала именно от меня. Правда, люди говорят, что ты пошла в отца. Во всем! Но вот твои музыкальные способности – это у тебя от меня. Твой отец за всю свою жизнь и двух нот не мог пропеть, чтобы не сфальшивить…

– Простите меня за некоторый беспорядок, который вы обнаружите в нашем гостевом домике, – обращается она уже к Джейми. Мы все вместе направляемся туда, входим внутрь, Джейми снимает с себя туристический рюкзак и роняет его на простой деревянный пол. – Я тут прибралась, как могла, вымыла все, но все же нежилой дух так просто не выветришь. Ведь домиком не пользовались бог знает сколько лет! Тем более по своему прямому назначению: для приема гостей. Но вот вы приехали, и нашелся веский повод снова начать его эксплуатировать именно как гостевой домик. К тому же у нас ожидается наплыв гостей.

Да, вспоминаю я, Рори и Хью ведь тоже обещали подтянуться. Приедут вечерним поездом. А поскольку мы с Питером спим пока на разных кроватях и именно поэтому его отселяют в комнату Рори, то им придется заселиться в гостевой спальне, расположенной на третьем этаже. Дом у нас огромный, слишком большой для одной мамы, но она уже много лет назад переделала часть приватных комнат и подсобных помещений сообразно своим новым вкусам. Там теперь располагаются зал для занятий йогой, мастерская, где стоит ее швейная машинка. Наконец, там же находится и «тихая» комната, в которой Тейт предается поэтическому творчеству без опасения, что ему кто-то помешает или нарушит вдохновенную тишину случайным словом. Хотя, доверительно сообщает мне мама шепотом, когда водит меня по своим владениям, «мы с ним в этой комнате любим заниматься любовью, но тоже чтобы ни единого звука».