В сентябре вода холодная - Анна Князева

К ней подошел Рябцев.

– Жалкое зрелище. Когда-то здесь был детский сад.

– Я знаю…

– Рождаемость в Урутине невысокая.

– Мне говорили…

– Что собираетесь делать?

– Работать…

– Я понимаю. А конкретно? – спросил Рябцев.

– Послушайте, Иван Николаевич, – обратилась к нему Стерхова, – фамилия Басов вам о чем-нибудь говорит?

– Басов, хозяин колбасного производства, недавно умер.

– Меня интересует сын.

– Ах это… Дело Басова я не вел, в расследовании не участвовал. У меня, знаете, тоже есть сын. Так что даже вспоминать не хочу!

– А если я попрошу? – сказала Анна.

– Ну если настаиваете… – Рябцев отошел от окна и сел на прежнее место. – Это случилось в начале двухтысячных. Отец Басова только разбогател, отстроил свой завод, а также роскошный дом в поселке, где вы побывали. И все у него было, как теперь говорят, чики-пуки. Но только до определенного дня.

– А если точнее?

– Осень две тысячи первого года.

– Что с ним произошло?

– Не с ним, – уточнил Рябцев. – С его сыном. Он был студентом и учился в то время в Энске.

– Так что с ним случилось?

– Он пропал. На следующий день родителям позвонили и потребовали выкуп в один миллион долларов. Примечательная деталь – в почтовый ящик подложили отрезанный мизинец сына.

– Заплатили?

– Конечно. За сына Басов заплатил бы и больше. Но он сделал одну ошибку – не обратился в милицию.

– Стало быть, сына не вернули, – тяжело проронила Анна.

– Нет, не вернули.

– Тело хотя бы нашли?

– Не нашли.

– До сих пор? – удивилась она.

– И в этом весь ужас, – ответил Рябцев. – Такая история.

Стерхова притихла, подобралась, а потом испытующе взглянула на Рябцева:

– Время похищения Басова ни на какую мысль не наталкивает?

– Осень… – Тот ненадолго задумался. – Что вы имеете в виду?

Она подсказала:

– Осень две тысячи первого года.

– Ах это! Намекаете на связь с делом Савельева. Ну это вряд ли. – Он вытащил телефон и набрал чей-то номер. – Звоню следователю по делу, он точно помнит, когда это случилось, – сказал Рябцев и заговорил в трубку: – Слушай, Паша, дело Басова помнишь? Ага… Нужна точная дата, когда он пропал. Так… Так… Все понял. – Иван Николаевич отключился и сунул трубку в карман.

– Ну что? – Анна прошла к столу. – Что он сказал?

– Вы правы, – коротко обронил Рябцев. – Парня похитили двадцать четвертого сентября, на следующий день после гибели Савельева. А позвонили двадцать пятого.

– Вот так фокус! – Стерхова плюхнулась на стул. – Но вот что плохо… Пока не доказана связь, никто не разрешит объединить дела.

Иван Николаевич восхитился:

– Какая вы борзая! Но только ни черта в деле Басова не раскопаете. Пашка не смог, так где уж вам.

– А вы не спешите, – чуть слышно сказала Анна. – Давайте подождем. Время покажет.

К сельскому клубу в урутинском пригороде Анна приехала на такси, за пять минут до назначенной встречи.

Она вышла из машины и предупредила водителя:

– Я недолго, не уезжайте.

– За ожидание придется заплатить, – заметил он.

– Само собой.

В вестибюле клуба Стерхова обратилась к вахтерше:

– Собрание не закончилось?

– Молются, – недоброжелательно обронила старуха, продолжая вязать носок.

– Что это значит? – удивилась Анна.

– То и значит, что молются сатанисты-евангелисты. Когда их только разгонят, сектантов окаянных… Ходют здесь, топчут…

– А я думала, что здесь собрание работников какого-то предприятия.

– Вам что надо?! – взвилась вахтерша, перенаправив недовольство на Стерхову. – А ну-ка, эть отсюдова! Ишь разговорилась! Небось поклоны бить навострилась?!

– Спокойно, – сказала Анна и во избежание дальнейших нападок показала удостоверение.

– Ну, жди тогда, – разрешила старуха и уткнулась в свое вязание.

На втором этаже захлопали двери, послышался топот ног, который постепенно переместился на лестницу. Вскоре через вестибюль потянулись скромно одетые женщины в платках и мужчины с помятыми лицами бывших алкоголиков.

Марина Савельева показалась в числе последних и, увидев Анну, смутилась:

– Мы договорились, что вы подождете на улице.

– Родители знают, что вы состоите в секте? – осведомилась Стерхова.

Марина обиженно дернулась:

– Если вы не заметили, я уже взрослая. У нас в стране свобода исповедания.

– Не понимаю, зачем, – чуть мягче сказала Анна.

– Грехи наши тяжкие… – горестно обронила Марина. – Замаливать надо.

Стерхова достала из кармана свернутый лист:

– Вот, читайте. Вам нужно знать.

– Что это?

– Копия свидетельства о смерти. Ковальков не успел состариться.

Дрожащими руками Марина развернула бумагу, и, пока читала, ее глаза постепенно наполнялись слезами.

– Как он умер?

– Зарезали в ночь перед гибелью ваших родственников.

– Значит, он не виноват? – Марина горько расплакалась. – А я считала его убийцей. Бедный мой, бедный…

Прощаясь, Анна жалеючи погладила ее по руке.

– Не плачьте. Когда-нибудь все пройдет.

За несколько шагов до двери Стерхова услышала голос Шкарбун.

– В шесть утра прилетела, сижу на работе. Он?.. Конечно, звонил. Встретиться предложил. Зачем? – Она рассмеялась. – Весна – коты и те по ночам орут.

Войдя в кабинет, Анна громко хлопнула дверью:

– Здравствуйте, Ирина Ивановна!

– Перезвоню. – Шкарбун положила трубку.

– Как ваша поездка? Все прошло хорошо?

– Куда велели, туда привезла.

– Когда будут результаты?

– Мне не сказали. Спросите у вашего начальника.

– Ну с этим я как-нибудь разберусь, – заметила Анна. – Возьмите ручку и пишите.

– Зачем?

– Сейчас идите в архив, найдите дело о похищении и убийстве Артема Басова. Начато в сентябре две тысяча первого. Когда закрыто – не знаю.