Сварливые пташки - Милдред Эбботт

ответ содержал в себе всестороннее подтверждение правильности сделанного мной выбора. Впрочем, начнем с того, что я в этом выборе и не сомневалась. Во-первых, сколь бы меня ни разбирало любопытство, являться в одиночку к Сайлесу я не собиралась. Но звонить Брэнсону – тоже. И не только потому, что меня попросил этого не делать Белль. У Лео с членами «Бригады друзей пернатых» были свои дела, и в его присутствии Сайлес – а вместе с ним, черт возьми, и я – будет себя чувствовать непринужденно и легко.

Мы пропетляли мимо квартала новых особняков, выросших недавно у подножия гор и прижавшихся к лесу, в котором расположилась и моя лачуга. Дома были красивые и вычурные. Но в Эстес-Парке явно казались не на своем месте, будто среди окрестных сосен кто-то воткнул квартал богатого пригорода.

Мы отыскали дом, номер которого нам сообщил Сайлес, а когда въехали на парковку, Лео удивленно присвистнул:

– Я знал, что деньги у него есть, но все же не думал, что он поселился в самом большом здесь доме.

– Ты бы лучше подумал, что с такими деньгами он мог бы построить лачугу по индивидуальному проекту, а не покупать готовую в этом Степфорде[4].

– Я сразу понял, что ты мне понравишься.

Лео опять одарил меня улыбкой – хотя у него хватило ума через мгновение стереть ее с лица – и вышел из джипа.

Я последовала его примеру, поставила Ватсона на бетон и взяла за поводок.

Сайлес встретил нас у двери – нам даже не пришлось звонить.

– Ну и ну, мой любимый рейнджер Лео Лопес.

Он протянул руку, и мужчины обменялись рукопожатием. Затем повторил тот же жест со мной.

– Грамотный выбор, Фред. С одной стороны, не одна, с другой – со знакомым мне человеком, которому можно доверять. Мне не зря говорили, что вы самый настоящий детектив.

Хотя в последние несколько дней интуиция мне много чего подсказывала, по поводу прямого подхода, который демонстрировал Сайлес, ей все равно не удалось ни на йоту меня просветить. Я никак не могла понять – то ли он хотел помочь мне расслабиться, давая понять, что в курсе всех моих демаршей, то ли намекал, что опережает меня на несколько шагов.

Интерьер дома Сайлеса вполне соответствовал наружности особняка. Он провел нас по просторному вестибюлю со сверкающей люстрой, свисающей со сводчатого потолка, а затем по строгого вида столовой. На полу у двери в кладовку Ватсон обнаружил какой-то понравившийся ему запах, и его пришлось дернуть за поводок, чтобы заставить пойти за нами дальше. Затем мы оказались в комбинированной кухне-гостиной размером со всю мою лачугу. Как оказалось, в эстетику моего маленького городка не вписывалась не только планировка этого жилого квартала, но и внутренний вид жилища Сайлеса. Он напомнил мне о выставке домов, которую я посещала в Канзас-Сити Плаза. Сплошные черные, кремовые и желто-коричневые тона, повсюду стекло и сталь. Должно быть, здорово. По крайней мере, на выставке домов что-то подобное наверняка произвело бы на меня впечатление. Все выглядело современным и роскошным. Но почему-то неуместным. Этот дом, вместо того чтобы слиться с дремучим, диким лесом, расположившимся всего в нескольких футах от него, будто ждал, что горы сами к нему каким-то образом приспособятся.

Глядя по сторонам, Лео то морщился, то кривился – едва заметно, однако его реакция была примерно сродни моей. Но когда мы прошли в большую гостиную, все изменилось. Он тихо ахнул и подошел к стене, которую не сыскать даже в музее, увешанную снимками в рамках, каждое из которых живописало цветастую птицу.

– Какая красота, я чувствую себя будто в «Нэшнл географик», – смущенно засмеялся Лео. – Если бы «Нэшнл географик» располагался на Пятой авеню.

– Спасибо, – сказал Сайлес, пересек комнату, встал рядом с Лео и тоже залюбовался этими творениями искусства. – Здесь сошлись воедино две главные страсти моей жизни – орнитология и фотография. – Он бросил в мою сторону взгляд, усмехнулся и добавил: – На фотооборудование я потратил небольшое состояние. Бенджамин всегда готов прийти на помощь. Хотя небольшое состояние – это еще мягко сказано.

Неожиданное упоминание Бенджамина меня удивило – судя по всему, мы уже начали наш разговор. Интересно, при личном общении Сайлес будет говорить так же прямо, как по телефону? Похоже, что да.

– Так Бенджамин поэтому с такой готовностью солгал, когда вы его об этом попросили? Из-за того, что вы для него слишком важный покупатель?

Лео вытаращил на меня глаза, явно спрашивая, о чем я думаю, проявляя столь прямой подход.

Что же касается Сайлеса, то он даже не вздрогнул.

– Нет. Хотя в его глазах это отчасти сыграло свою роль. Но в целом все же нет. Я заплатил Бенджамину за то, чтобы он сказал, будто был с Миртл. Если уж на то пошло, то на этот раз ни фотография, ни оборудование, ни птицы были ни при чем.

Он отошел от Лео, еще раз пересек гостиную, прошагал мимо меня, остановился, погладил по голове Ватсона, который предпринял вялую попытку от него увернуться, и вытащил из горки три бокала для вина:

– Что будете пить? Какое вам больше по вкусу – красное или белое?

Он вел себя настолько непринужденно, что либо ополоумел, либо и в самом деле не сомневался, что мы, выслушав его историю, тут же ему поверим. Так или иначе, но меня это выбивало из колеи. Может, в этом и было все дело.

– Спасибо, Сайлес, но мы с Фред приехали не вино распивать.

Лео отошел от стены с фотографиями и встал рядом со мной и Ватсоном.

– Ну что ж, скажете мне, если передумаете.

Сайлес откупорил бутылку и налил себе бокал красного вина. Затем за разговором достал небольшую мисочку, налил в нее воды и поставил перед Ватсоном.

– Давайте не будем ходить вокруг да около. Как я уже сказал вам, Фред, по телефону, у меня нет возможности обратиться в полицию и опровергнуть алиби Миртл. Но я надеюсь, вы поймете, почему я так поступил, и отнесетесь к моему решению с достаточным уважением, чтобы оно не оказалось напрасным. Мне неизвестно, кто убил Генри, хотя некоторые подозрения на этот счет у меня все же есть. Но даже если им и не суждено оправдаться, я гарантирую вам, что Миртл не имеет к этому ни малейшего отношения.

Сесть в этом зале главным образом можно было на два огромных дивана, один из которых стоял у дальней стены, а другой, угловой, частично отделял от гостиной открытую кухню.