Гражданская война в Испании 1936-1939 - Бивор Энтони

Самая страшная гекатомба в Мадриде имела место в ночь с 22 на 23 августа, после воздушного налета и новости об убийстве 1200 республиканцев на арене для боя быков в Бадахосе. Разгневанная милиция и гражданские пошли маршем на тюрьму Модель, где, по слухам, заключенные-фалангисты учинили бунт и поджоги. Тридцать из двух тысяч заключенных, включая многих видных правых и нескольких бывших министров, выволокли на улицу и расстреляли[191]. Эти события вызвали ужас и шок у самого Асаньи, который чуть не ушел с президентского поста[192].

В Барселоне первыми кандидатами в жертвы возмездия (после некоторых руководителей полиции, вроде Мигеля Бадия[193]) были фабриканты, нанимавшие pistoleras для покушений на профсоюзных лидеров в 1920-е годы, и, конечно, сами убийцы. Казни этой волны осуществлялись главным образом «следственными группами» и «контрольными патрулями», созданными Центральным комитетом антифашистской милиции, а также беспринципными и порой психически неуравновешенными личностями, пользовавшимися хаосом.

Неизбежным был также всплеск сведения счетов со штрейкбрехерами, убийствами завершились даже несколько застарелых конфликтов разных профсоюзов. Десидерио Трильяс, вожак докеров ВСТ, был застрелен группой анархистов за то, что когда-то не отказывал в приеме на работу членам НКТ. Руководство НКТ-ФАИ тут же осудило эту расправу и пригрозило немедленно казнить любого члена своих организаций, кто пойдет на убийство из личных мотивов. Угроза не осталась пустыми словами: несколько видных анархистов, например вожак строительного профсоюза Жозеп Гарденис, вышедший из тюрьмы 19 июля, и Мануэль Фернандес, глава профсоюза работников ресторанного обслуживания, были казнены их же товарищами из ФАИ за месть полицейским шпикам времен диктатуры Примо[194].

Офицеры армии, поддержавшие восстание, а потом схваченные, тоже вскоре сложили головы: отряд милиции штурмовал корабль-тюрьму «Уругвай» и перебил большинство мятежников, оказавшихся в камерах 29–31 августа[195].

Позднее стало известно, что немалая часть насилия и большинство грабежей были на совести выпущенных на свободу заключенных: настоящие анархисты жгли деньги как символы алчности общества, но бывшие уголовники, выйдя на свободу, не изменили своей корысти в угоду социальной революции. Действия нераскаявшихся преступников заставляли НКТ-ФАИ горько сетовать, что «преступный мир позорит революцию», – однако сами они не торопились признавать, что принимали в свою организацию всех без разбора: в ней искали убежища фалангисты и другие сомнительные личности, крайне далекие от либертарианства. Многие левые утверждали также, что часто самыми безжалостными убийцами становились гражданские гвардейцы, стремившиеся избежать обвинений в симпатиях к правым[196].

Худшие расправы имели место в республиканской зоне Испании в первые несколько дней, хотя ситуация в разных областях была различной. В бедствовавших районах проявлялось куда больше свирепости, особенно в Новой Кастилии, где от рук левых в течение войны погибло более 2 тысяч человек. В Толедо 20–31 июля было убито 400 человек, в Сьюдад-Реале – 600 за август и сентябрь. Дикие эксцессы происходили кое-где в Андалусии, например в Ронде, где людей сбрасывали со скал (Хемингуэй красочно описал этот факт в романе «По ком звонит колокол»). Но в Ронде, как во многих городах и деревнях, казни совершали пришлые люди: это явление имеет много сходства с событиями XIX века, когда крестьяне поджигали церковь не в своей, а в соседней деревне.

В Малаге до 27 июля было мало случаев насилия – но в этот день авиация националистов разбомбила рынок, где погибли женщины и дети. Этот налет, последовавший за хвастовством Кейпо де Льяно по радио, что ему известно от шпионов обо всем, что происходит в городе, сильно разъярил жителей. Подозреваемых в симпатии к националистам вытащили из тюрьмы и застрелили у ближайшей стенки; последовали облавы в зажиточных кварталах города. Всего в Малаге с конца июля до конца сентября убили 1100 человек, включая генерала Пакстота. На эти же даты пришелся пик расправ в Валенсии и Аликанте – в этой области было убито 4715 человек.

Главными свойствами ситуации в республиканской зоне были почти полная бесконтрольность в первые дни восстания, волна стремительных расправ и попытки левого и республиканского руководства остановить насилие. Позднее в Мадриде снова произошло несколько вспышек беззакония. В конце октября 31 заключенного, включая Рамиро де Маэсту[197], автора «Защиты Испанидад», и Рамиро Ледесма Рамоса, основателя Союза национал-синдикалистского наступления (JONS), вывели из тюрьмы де Лас-Вентас и расстреляли. Еще более отвратительное событие произошло в ноябре, когда силы Франко находились на подступах к Мадриду: 2 тысячи заключенных расстреляли вместо эвакуации в тыл во избежание их освобождения националистами.

В сентябре «правительство единства» Ларго Кабальеро в составе социалистов, республиканцев и коммунистов предприняло твердые шаги по восстановлению законности и порядка. Оно учредило народные трибуналы, бывшие, при всем несовершенстве, шагом вперед, и муниципальные советы вместо патрулей, членов которых отправили на фронт – в результате число грабежей и убийств быстро сократилось.