Раневская, что вы себе позволяете?! - Збигнев Войцеховский

Свою книгу воспоминаний о Раневской, к слову, Глеб Скороходов все же написал и издал, но уже после смерти Фаины Раневской. Эта книга — беседы с Раневской, встречи с ней, безо всякого построения сюжета. Но мужчина-писатель смог показать не просто Раневскую-актрису, а в первую очередь Раневскую-человека. Сама Фаина Георгиевна очень привязалась к Скороходову, он был у нее частым гостем, она доверяла ему практически все свои тайны, все переживания. Делила с ним радость успехов, просила совета (а больше — искала слушателя) в минуты отчаяния и разочарований.

При всем при этом Фаина Раневская была очень требовательна к людям в части исполнения их обязательств. Она сама была иной раз даже неоправданно требовательна к себе, поэтому была уверена в том, что обязательность — непременное условие всех воспитанных людей в их отношениях друг с другом.

Как-то в один из выходных дней Глеб Скороходов и Раневская договорились, что он позвонит ей около полудня, чтобы решить один важный на тот момент вопрос. Но он не позвонил. Сначала у него сломался телефон, потом он решил, что дело потерпит, и не стал спускаться к телефону-автомату на улицу. Наконец в семь часов вечера он набрал номер.

Раневская не просто холодно разговаривала с ним. Она отчитала его как мальчишку. При этом подчеркнув, что так поступать мужчины имеют право, если общаются с девочками или со своими любовницами, но не с друзьями. И попросила ее больше вообще не беспокоить.

Глеб был в отчаянии. Он понимал, что виноват, и решил загладить вину на вечернем спектакле — шел «Сэвидж». Купил шикарный букет роз. Когда спектакль окончился, выждал момент, когда толпа желающих вручить цветы актерам рассосется, подошел и протянул свой букет Раневской. Она приняла цветы, лишь мельком взглянув на него, отложила их в сторону демонстративно небрежно, почти отшвырнула. Скороходов прошел на место, пристыженный. Ему казалось, весь театр видел, как его сейчас буквально высекли. Раневская все еще была на сцене, ей аплодировали, она улыбалась во все стороны. Глеб Скороходов аплодировал вместе со всеми. И вдруг он заметил, как взгляд Раневской остановился на нем. Это был веселый, почти озорной взгляд умной женщины. Глеб осторожно улыбнулся в ответ.

Назавтра Раневская позвонила сама, как будто ничего и не было. Извинения Глеба были приняты, и больше никогда Раневская не возвращалась к тому случаю.

Позже она признавалась Глебу:

— С Вами я могу говорить то, что думаю, без оглядки, быть сама собой настолько, насколько я еще это умею…

С самим Михаилом Булгаковым Фаина Раневская при его жизни виделась только несколько раз, по-настоящему познакомиться они не успели. Но все, что выходило из-под пера Булгакова, Раневская читала сразу же, как только текст оказывался у нее. Единственное, что она не смогла прочесть до конца — «Белую гвардию», я уже писал о том, что мастерство писателя было таким, что Раневская боялась впустить в себя еще раз пережитое ею во время Гражданской войны. После смерти Булгакова Фаина Георгиевна сдружилась с его женой, Еленой Сергеевной. Но без преувеличения можно сказать, что со стороны Раневской это была не столько дружба, сколько настоящая материнская опека над несчастной вдовой.

В свое время Елена Сергеевна была замужем за довольно обеспеченным человеком. А Михаил Булгаков был тогда практически никем — всего лишь начинающий литератор. Его роман «Мастер и Маргарита» глубоко автобиографичен, по сути, Булгаков написал посвящение своей жене, сделал ей самый важный и последний подарок в его жизни.

Жизнь Булгакова с Еленой Сергеевной не была лишена трудов, более того: постоянные тяготы быта одолевали семью. Но они смогли пронести через все перипетии свои настоящие чувства друг к другу. После смерти Булгакова жизнь Елены Сергеевны стала еще сложнее: она была практически лишена средств к существованию. Она жила практически впроголодь. Раневская не раз и не два помогала ей, чем могла: деньгами, продуктами. И одновременно она стремилась помочь в исполнении клятвы Елены Сергеевны, которую она дала умирающему мужу.

Булгаков на тот момент уже почти не мог говорить. Он подозвал знаком к себе жену. Она пыталась угадать, что он хочет: пить? Ему холодно?

На все вопросы он отрицательно качал головой. Наконец его жена догадалась спросить:

— Роман? Ты волнуешься, что он так и не вышел?

Михаил Булгаков заплакал.

Тогда Елена Сергеевна опустилась перед лежащим мужем на колени и поклялась, что она не умрет до тех пор, пока роман не будет напечатан, пока о нем не узнают люди.

Михаил Булгаков умер на следующий день. А Елена Сергеевна стала добиваться издания романа «Мастер и Маргарита». И всем, чем только могла, Раневская помогала ей в этом непростом на то время деле. Сказать, что она приняла участие в издании книги — мало. Если бы Раневская не использовала все свои знакомства, умение уговаривать, убеждать, книга вряд ли вообще увидела свет. Фаина Георгиевна была из тех, кто читал «Мастер и Маргариту» еще в гранках…

Фаина Раневская не была близко знакома с Аркадием Райкиным. Но в эту книгу этот артист вставлен не случайно.

Вообще, следует сказать, что Аркадий Райкин был человеком очень даже не простым в отношении со своими коллегами. Самолюбив? Да. Но еще и властный, где-то даже жесткий, требовательный до последней точки. Весьма капризный, своенравный.

Как-то знаменитая Пельтцер давала интервью в одном толстом журнале и назвала Фаину Раневскую в нем своей любимой комедийной актрисой. Кроме этого, подчеркнула Пельтцер, Раневская может прекрасно играть и трагедийные роли, а это явление редкое, уникальное даже. И тем значимее талант Раневской.

Когда после этого интервью у Фаины Раневской спросили, кого из комедийных актеров она ставит на первое место в России, она без колебаний назвала Аркадия Райкина.

…То было время, когда Страна Советов жила космосом. Первый полет Гагарина, а потом — новые космонавты на орбите. Дух захватывало. И вдруг сообщение по радио: погиб космонавт Комаров.

Раневская плакала. Плакала по-настоящему, остро переживая беду простых людей: у Комарова остались жена, маленькие дети. Она думала о них — и плакала. Она думала о той страшной смерти, которой погиб космонавт: когда корабль падал и горел, и ничем никто не мог помочь — смерть на глазах у сотен беспомощных людей. Страшная смерть…

И вот в этот день, когда радио объявило о смерти космонавта, Раневскую поразило то, что в Москве ничего не изменилось. Ничего! Да, люди говорили об ужасной трагедии, люди переживали, но все остальное было таким же. Работали магазины, работали театры, работал цирк. Людей приглашали посмеяться, развлечься, повеселиться. Раневская не понимала: как такое возможно? Почему это правительство, которое заведует всеми этими увеселительными заведениями, не с людьми, не с их бедой?

В тот вечер работал и Театр смеха, где выступал Аркадий Райкин. Пришло время начала постановки, занавес не открылся, перед публикой появился серьезный Аркадий Райкин, без грима, строго одетый. И сказал: сегодня погиб космонавт, наш космонавт, который жил среди нас. Это страшная трагедия. И если бы мы сейчас всей труппой принялись смешить вас, это было бы кощунством. Все актеры театра приносят вам, публике, свои извинения, но сегодня они играть не будут. Через два дня у театра выходной день, приходите с этими билетами — мы будем работать для вас. Но не сегодня…