Бритва Оккама в СССР - Евгений Адгурович Капба

class="p1">Я просто мечтал ощутить под ногами твердую землю, но мозгами понимал — до этого еще куда как далеко… А еще меня интересовла вопрос: каким-таким чудным образом легкомоторный самолет доставит наше славянское трио с Кубы на Пуэрто-Рико, если сообщение между Кубой и США прекращено с шестидесятых годов? Или на Свободно оккупированое… то есть, конечно, ассоциированое государство эти терки не распространяются?

Когда голос из динамиков попросил занять свои места и перевести свои кресла в вертикальное положение, ибо самолет заходил на посадку, я поймал себя на том, что улыбаюсь как дурак: оно и понятно! Тринадцать часов в консервной банке посреди облаков с компанией то ли вояк, то ли шпионов и двумя подающими надежды и в дупель пьяными писателями — это испытание не для слабонервных!

— Черти шо! — сказал Яхим, сходя по трапу на бренную землю и рассматривая терминал аэропорта имени Хосе Марти.

Я был с ним, в принципе, согласен. Такое архитектурное решение сбивало с толку и вызывала недоумение. А еще с толку сбивала влажность и жара — никак не меньше тридцати по цельсию. Коротко стриженые и подтянутые туристы организованной колонной едва ли не маршем прошли к нескольким автобусам, а мы втроем торчали тут же, во чистом поле с совершенно идиотскими лицами.

— Белозор! Герман! — закричал кто-то.

Я принялся вертеть головой и оглядываться, и с удивлением узнал бегущего сквозь жаркое марево аэропорта смуглого человека в гавайской рубахе и белых шортах. Это был тот самый вертолетчик, похожий на Гойко Митича! Эдгар его звали, родом откуда-то из Прибалтики!

— Салют! — снова закричал он. — Я — ваш транспорт до Моны!

Ну, теперь всё было ясно. Интересно только, он что тут — под прикрытием? В принципе, с его внешностью за латиноса сойдет, почему нет…

— Если что — меня зовут Леонидас Феррас, компренде?

— Си! — откликнулся я. — Транкила, каброн

Черт его знает что тут за конспирация и как в это всё вовлечены польский фэнтезист и чешский постмодернист… Но о нашем знакомстве они с одной фразы и половины взгляда догатадться вряд ли смогли, так что всё было в норме.

— Тогда бегом за мной! — и жизнерадостно развернулся на пятках, и энергично зашагал куда-то, едва ли не приплясывая.

— Курва, — едва ли не хором проговорили мои западнославянские товарищи по несчастью, едва переставляя ноги.

С этим вот «бегом» у нас, похоже, намечались проблемы! Писатели покрывались потом и едва волочили ноги! Еще бы — они не то что опохмелились, они проснулись пьяные!

— Курва маць! — сказал Анджей. — Почему мы добираемся какими-то окольными путями? Насколько я знаю, остальные участники форума летят из Флориды, с комфортом… Бардзо незрозумело и бардзо непшиемно!

Яхим брел молча и всем своим видом источал великую чешскую скорбь. А я пытался понять — какой такой авиатранспорт нам подготовило родное социалистическое отечество? Ладно, ладно, для меня — отчество. Для них — Большой Брат, который смотрит!

Эдгар — он же Леонидас Феррас — замахал рукой из кабины некого весьма странного летательного аппарата белоснежного цвета. Метров десяти или двенадцати в длину, с пухленьким фюзеляжем, двумя пухленькими же обтекателями моторов, странной формы хвостом с перпендикулярными килями…

— Это что за покемон? — удивился я.

Таких самолетиков видать мне еще не доводилось!

— Чего вы обзываетесь, товарищ Белозор? — обиделся за самолетик Эдгар. — Это не вот эти ругательства, это АН-14 «Пчелка»! Укороченный взлет-посадка, садить можно куда хочешь, хоть в голое поле! И любой дурак летать сможет, если часов пять потренируется, конечно. Так что не обзывайтесь, а полезайте в салон! Места хватит на всех, тут шестьсот килограмм нагрузки можно брать, смело!

Я даже не удивился, когда увидел в салоне, прямо на сидениях, ящик с патронами, пару хищно поблескивающих вороненой сталью АКСУ и, кажется, гранатометы «Муха», пять или шесть штук.

— О, курва, — сказал Анджей.

Определенно, что-то общее у нас с ним было, но я-то с бандой Гериловича имел дело уже пару лет, и пообвыкся. А для пана внешнеторгового агента всё это оказалось в новинку.

— И что, — спросил я, устраиваясь на месте второго пилота. — Можно вот так вот всё это с собой возить? Наши добрые друзья из цитадели демократии не удивляются?

— Ну, во-первых, Карибы — они большие. Друзья из цитадели демократии под каждым кустом не сидят, — Эдгар клацал тумблерами и жал какие-то кнопки. Потом обернулся и спросил у будущих светочей западнославянской литературы. — Вы пристегнулись? Отлично, прошу разрешения на взлет.

И быстро-быстро заговорил по-испански в рацию. А потом взялся за штурвал. «Пчелка» пробежалась по взлетно-посадочной полосе метров сто, не больше, оторвалась от земли и поднялась в небо.

— Вояж на Кубу я представлял себе несколько иначе, — мрачно проговорил Анджей. — Ну там, кубинские сигары, знойные девушки, вечер на пляже… А тут — прилетели, пробежались по бетону, вспотели — и снова в небо…

— Черти шо, — подтвердил Яхим.

Где он это вообще подхватил? Совсем ведь не по-чешски. С другой стороны — чья бы корова мычала, я вообще на десятке языков только ругаться и умею.

— Будет посадка в Сантьяго-де-Куба, на дозаправку. Сигары там за углом бабуля продает, сама на бедре крутит. Ром у нее тоже есть, я покажу куда идти, зелье — отменное!. Из знойных девушек будут матёрые барбудос… — Эдгар зубоскалил, почти не уделяя внимание управлению самолетом. — Ну и медсестрички. Медсестрички там огонь! У вас будет минут сорок на всё про всё, в целом — можно успеть! Потом — Санто-Доминго, и оттуда напрямую уже до Моны.

— Это в международном аэропорту имени Хосе Антонио Мацео Грахалеса? — удивился Анджей.

— Это на базе Кубинских революционных вооруженных сил, — беспечно ответил пилот.

После этого Анджей замолчал надолго, и прибалт-индеец-латинос повернулся ко мне:

— По поводу твоего вопроса… Понимашь, есть политика с приставкой «гео», а есть — с приставкой «микро». И если на уровне «гео» нам с амерами не по пути, это уж точно, то на уровне «микро» порой попадаются такие удивительные уроды, что даже с дядями из Лэнгли не грех посотрудничать, чтобы этих уродов прижучить.

— Картели? — спросил я.

— И картели тоже, — не стал спорить он. — Тут народ горячий, хватает всякого… Здесь, и в Африке, Океании, Индокитае, на Ближнем Востоке. Мы думаем — это они, они думают — это мы, и получается что какой-то упырь под самым носом вырезает целые деревни, продает детей на органы или загоняет кокаин тоннами…

— А причем тут литературный форум? — забросил удочку я.

— А полковник не сказал? — мы оба были в наушниках, пассажиры — нет, а моторы набрали обороты и гудели будь здоров, так что подслушивания от двух медленно трезвеющих писателей мы не опасались.

— Не сказал, — досадливо признался я, глядя на Эдгара с надеждой.

— Тогда и я не скажу, — рассмеялся пилот. — Видимо, ему нужна твоя неподражаемая импровизация. Как в Афгане.

Вот зараза, а?

— В Афгане у меня был бронежилет! — а что я еще мог сказать?

— Хочешь — возьми «Ксюху». Или — «Муху», — дернул головой в сторону салона Эдгар.

— Не хочу я ни «ксюху», ни «муху»… Мне бы хайбер, — хайбер я дома оставил, не тащить же его в аэропорт!

Международные линии «Аэрофлота»- это вам не вэдэвэшные военно-транспортные самолеты, там порядок, понимать надо! Никакого, понимаешь, перепута!

— Хе-е-е! Картошку нечем чистить? Колбаску нарезать? — Эдгар полез под сиденье, не отпуская при этом штурвал, и извлек на свет Божий огромный ржавый мачете в плетеных ножнах. — Дарю! Сельскохозяйственный инструмент, между прочим, а не то, что вы там подумали! Мне его бабуля в качестве сдачи с сотки дала.

Я машинально взял эту устрашающего вида предмет и спросил:

— А чего он такой тупой и ржавый?

— Так сдача, говорю же! Мол, на тебе Боже что нам негоже! Бери, бери, скажешь что сувенир, поймут… Мол, облапошили гринго, втюхали черти шо!

— Черти шо? — встрепенулся Яхим из салона и уставился на мачете.

Эту фразу он очень хорошо услышал!

— Да, да… — в этот момент зашипела рация и Эдгар напрягся, и принялся что-то отвечать, так что я оказался предоставлен сам себе.

—…А ты улетающий вдаль самолёт

В сердце своём сбереги,

Под крылом самолета о чём-то поёт

Зелёное море тайги… — пропел я, глядя на безбрежную голубую гладь моря через лобовое стекло. Или как оно в самолетах называется?

— Совсем сбрендил? Какая, к черту, тайга, Белозор? — Эдгар щелкнул несколькими тумблерами на приборной панели и взялся за штурвал. — Скоро — Сантьяго. Нужно успеть до того, как погода испортится.

— В каком