Расплавленное море - Сергей Самаров

И все же полковник сомневался, поэтому приказал выставить заслон из бронетранспортера и второй бронемашины «Тигр» на двадцать третьем километре от Северодвинска. Там есть площадка около поста ГИБДД. Все машины с трассы следовало загонять на эту площадку, а бронетехникой перекрыть движение, но только в самый последний момент. До появления микроавтобуса бронемашинам следует прятаться за постом или за другими машинами. И выехать на дорогу неожиданно. Микроавтобус разрешалось даже таранить. На всякий случай, чтобы собрать как можно больше машин на площадке и иметь возможность за ними спрятаться, следует дорогу перекрывать в ту и в другую сторону. До этого поста на дороге были еще два точно таких же, но полковник Соловейчик считал себя хорошим психологом, если бандиты прорвутся, поедут именно этой трассой. Наверняка предположат, что на посту ГИБДД их попытаются задержать, и будут настороже. Но первый пост их пропустит, затем и второй, к третьему же они расслабятся. А там их будут дожидаться.

Отдав все распоряжения, полковник Соловейчик вызвал к себе подполковника Личутина и, чтобы убить время, оставшееся до начала действий, предложил сыграть несколько партий в шахматы. Личутин предложил было полковнику поспать хотя бы полтора часа, но Соловейчик знал, как тяжело ему просыпаться даже при необходимости, и предпочитал вообще не ложиться. Личутин предложил позвать дежурных офицеров оперативного отдела и сыграть в домино, поскольку шахматы он не любил и умел только переставлять фигуры, не больше. Домино не устроило Соловейчика. Тогда решено было убить время за картами вместе с теми же офицерами оперативного отдела. Играли по мелочи в «храпа» до самого момента выезда на «Звездочку»…

Подполковник Луковишников вернулся поздно. Старший лейтенант Россомахин и лейтенант Лутченков сидели в ожидании звонка комбата в ротной канцелярии, пили чай, чтобы побороть постоянно наступающую сонливость. Комбат пригласил командиров взводов к себе в штаб отряда.

— Что и требовалось доказать… — сразу начал он, едва оба офицера вошли в кабинет. — С большим трудом договорился, что начнем поиск только утром. Ночью все равно искать бесполезно. Если бы каждому солдату на автомат прицел с тепловизором, тогда еще можно было бы говорить, а у нас даже тепловизорных биноклей нет.

Лейтенант Лутченков, несмотря на молодость, проявил завидную мудрость и промолчал, не желая распространяться о том, что у одного из командиров отделений его взвода имеется трофейный бинокль с тепловизором.

— Значит, утром?

— Утром. Спецназ ФСБ свою работу сделает, пройдется по тем адресам бандитов, что известны в оперативном штабе. Я им еще один адрес подбросил. Снайпер Гулоханова звонил своему брату с трубки эмира. Брат — снайпер Каримуллаева. Много он вчера на дороге солдат «положил», пора отвечать. Наш спутник звонок зарегистрировал и выдал адрес. Эту-то работу ФСБ сделает, по домам искать они умеют. У нас своя задача. Сейчас мне доставят результаты биллинга. Сделала все-таки ФСБ, хотя майор Исправников долго упирался. У него отношения с сотовыми операторами напряженные, как и с нами. Я вообще не знаю, с кем у него, кроме своего руководства, отношения не напряженные. Я вроде бы человек бесконфликтный, и то со мной договориться не мог, не хотел лишний раз к сотовикам с просьбой обращаться. Я пообещал в оперативный штаб пожаловаться, и это подействовало. Еще и с оперативным штабом он ругаться не захотел. Привезут, короче говоря, сейчас карту, перед отъездом вам передам. Мне уже по телефону сказали, что из одного места было совершено несколько звонков, причем с разных трубок. Видимо, это и есть бандитская база. Нужно аккуратно подойти и так же аккуратно «придавить». Патронами, кстати, полностью запаслись?

Патроны для автоматов спецназа ГРУ завозились отдельно. Это были не обычные патроны для автомата Калашникова калибра 5,45×39 миллиметра, а мощные патроны для автомата «9 А91» калибра 9×39 миллиметра. Такие в обычной армии не используются, и потому на местных складах этих патронов не было, спецназу самому приходилось обеспечивать поставки.

— И патроны получили, и сухой паек на неделю.

— Зачем так много? Не сильно поправитесь?

— На всякий случай. Лишнего не съедим. А нам еще за вчерашний день полагается.

— Сейчас сами отсыпайтесь, вижу — у вас глаза слипаются. А я пока машины закажу. Как, говорите, фамилия того водителя, которого требуете? Рядовой Онегин?

— Рядовой Ладогин, — уточнил старший лейтенант Россомахин. — Я, кстати, предложил командиру автороты написать представление на Ладогина. Парень вполне медаль заработал под конец службы. Ему неделю служить осталось. Контракт кончается. Если потребуется, я напишу от себя рапорт о том, как он себя проявил. Их командир, мне кажется, не расстарается, пока его не подтолкнешь.

— Тебе виднее, подтолкни, — согласился комбат. — Я не имею права на чужого солдата представление писать. Хотя нужно спросить в оперативном штабе, может, через них можно. А чем он отличился?

— У Ладогина машина сломалась на подъеме. Колонна его бросила, перевалила через холм, а на спуске их взорвали и атаковали. Ладогин схватил автомат, занял выгодную позицию наверху и прикрывал отход своих на защищенную позицию. Один бандитов «положил» больше, чем остальные, все вместе взятые. Хороший мальчишка.

— Я узнаю в оперативном штабе. Попрошу в автобате, чтобы его прислали…

Когда Адам подготовил винтовку и начал прицеливаться, Абдулджабар даже на колени встал и глаза от бинокля не отрывал, так велико было его напряжение. Эмир Гулоханов за свою жизнь в горах провел множество операций, но никогда, кажется, так не волновался. И дело было вовсе не в ответственности перед иностранными партнерами. Плевал он на эту ответственность и на самих партнеров. Его интересовала сила выстрела из этой самой винтовки и возможность патронов, начиненных новой взрывчаткой. Даже если в патрон вложить всего десять граммов ICL-20, взрыв, вызванный попаданием, будет равняться шестистам граммам тротила. А это очень мощный взрыв. Такой любую машину разнесет и танк покорежит.

Саму верфь им с крыши было видно прекрасно, как и противолежащую верфи трибуну, где собрались гости. Впрочем, трибуны были, судя по всему, с двух сторон от рельсового спуска. Беда в том, что низ судна, то, что находится ниже ватерлинии, можно было рассмотреть только на небольшом участке. Именно на этом участке Адаму Аллахвердиеву необходимо было поймать громадный авианосец и пробить ему корпус. Впрочем, сама длина авианосца обеспечивала попадание. Адам успевал в любом случае сделать два выстрела. Как отреагирует на них авианосец, пока непонятно, патроны еще не испытаны. Неизвестно даже, какого размера будет пробоина, может, только в калибр пули. Тогда вообще ничего не произойдет, авианосец даже не почувствует такую пробоину. А течь потихонечку устранят так, что индийская сторона ничего не заметит. Выстрел с такого расстояния никто, конечно, не услышит. Там, на «Звездочке», без конца какой-то металл грохочет, по ночам даже в жилых домах слышно.

— Внимание, Адам, начинается…

Они не слушали торжественных речей и потому вынуждены были реагировать только по движению авианосца, покидающего закрытый док. И движение это началось. Абдулджабар почему-то думал, что оно будет более скоростным, но авианосец поехал медленно и почти торжественно.