В тихом омуте - Уильям Райс

Открыв глаза, она замурлыкала и потерлась о его руку шелковистыми грудями.

— Джемс, ты меня любишь?

Вопрос этот застал его врасплох. Насторожившись, медля с ответом, Джеймс поцеловал её в лоб. А потом задал себе вопрос: а почему — нет? Она замужем, с этой стороны мне ничего не грозит, а к тому же — кто знает, может, это и правда?

И ответил:

— Да… думаю, что да.

— И я тебя отшень люблю! Безумно!

И вновь его охватило ощущение нереальности. Оно ещё более усиливалось от жары, сладостной истомы, выпитого шампанского и близости обнаженной Наташи. Джеймс вдруг поймал себя на мысли, что напрочь позабыл, как зовут всех тех женщин, с которыми познакомился накануне. Впрочем, успокаивал он себя — ничего страшного не произошло. Вреда никому не причинил, да и не собирается. Просто, вместо того, чтобы лакомиться одним пирогом, он откусил сразу от нескольких. Повезло просто — так уж фишка выпала. Это ведь ненадолго. Через неделю, а то и меньше, из Шотландии вернется тетя Агата, а из Америки прилетит Кайт. Впрочем, если Китти его не разоблачит — а прямых улик у неё не было, — то, кто знает, вдруг он и самом деле станет компаньоном старика? Тем более что уже никто не посмеет обвинить его в равнодушии к пациенткам.

Особенно — к Наташе.

— Послушай, красоточка, — обратился он к ней. — Вы ведь, кажется, купили здесь имение, да? Значит ли это, что теперь ты будешь проводить в Англии больше времени?

— Да, — она плотоядно улыбнулась и лизнула его в плечо. — Ми будем здесь проводить целиком лето.

— А как насчет зимы?

— А, — она протянула руку и погладила его сразу затрепетавшего дружка. — Зиму я позволю тебе отдыхать…

Вторник. Глаза красные, машинально отметил Джеймс во время бритья, оценивая профессиональным взглядом собственное отражение в зеркале.

Но с какой стати? По сравнению с уик-эндовским марафоном, вчерашние упражнения с Наташей можно было скорее отнести к отдыху, нежели к гимнастике. Но, главное — ему удалось вызволить из плена свой старенький «ягуар». Наташа подвезла его до самого въезда в имение Вальдшнепов, и Джеймс без помех вывел машину из конюшни, а потом, по приглашению Наташи, махнул к ней на маленький «междусобойчик» у бассейна.

Междусобойчик в итоге состоялся, причем не такой уж и маленький. И вновь на закуску его попотчевали вкуснейшими устрицами, а на горячее Наташа угостила его изумительными почками, потушенными в чудесном выдержанном кларете из погребов лорда Уиппла.

Операцию по спасению автомобиля Джеймс провернул, не встретив ни души. Не видел он и Тони. Скорее всего, в понедельник утром её мужа дома не было, но рисковать Джеймс не хотел, поэтому звонить Тони и предупреждать её о своем грядущем визите он не стал.

Отныне он твердо решил во всем соблюдать осторожность. И дело было не только в Китти, которая неотступно следовала за ним по пятам; нет, ему грозила и другая, куда более серьезная опасность. Неподобающее поведение даже с одной-единственной пациенткой грозило обернуться непоправимой бедой, он же успел, похоже, перекопать почти весь цветник!

Джеймс сокрушенно покачал головой. Нет, так дальше не пойдет. Не говоря уж о том, что ещё немного в том же духе, и он превратится в комок нервов, в вечно задерганного, измученного угрызениями совести, невротика, вздрагивающего при малейшем шуме.

Женщины… Джеймс ещё раз придирчиво осмотрел в зеркале свою помятую физиономию. Но разве мыслимо устоять перед таким натиском?

Нет, отныне девизом его станут осторожность и осмотрительность. Все finita! Баста! Он будет тщательно следить за каждым своим шагом. Просчитывать каждый ход. И — никаких увлечений, никаких связей.

Элинор Бьюкенен-Смит — исключено! Ни на какое свидание он не поедет. Объяснит ей смертельную опасность, которая грозит любому врачу, нарушившему священный кодекс и вступившему в связь со своей пациенткой. Даст ей понять, что отказ от интимных отношений для него самого мучительно болезнен и горек, однако, иначе нельзя.

Николя — нет, нет, и ещё раз — нет! Категорически. Все, больше он её даже пальцем не тронет. На пушечный выстрел не подойдет. Хотя она, конечно, соблазнительна! Припомнив её прелести, Джеймс тяжело вздохнул. Эх, как они с ней…

Нет, нужно взять себя в руки!

Тони… Вот с этой черноволосой синеглазкой расстаться ему будет особенно нелегко. Их отношения строились не просто на взаимном влечении или сексе, нет тут было нечто большее… При мысли о Тони Вальдшнеп в мозгу сразу всплывали такие слова, как «любовь» и «нежность». Ах, Тони…

Да, с Тони ему нужно вести себя предельно деликатно. Тактично, предупредительно. Очевидно, что столь близкие отношения продолжать с ней нельзя, но и резко разрывать их связь тоже недопустимо.

Наташа?

Он невольно перевел взгляд вниз. Поразительно!

Что ж, с ней он не встретиться не мог, потому что она согласилась подбросить его до самой обители Вальдшнепов, а оставаться без автомобиля ему было никак нельзя. Ему пришлось наврать Наташе, что у «ягуара» разрядился аккумулятор, а один из пациентов — мужчина, разумеется, согласился подзарядить его за уик-энд. Наташа идеально подходила ему как сообщница, поскольку во всем Уиндлбери практически никого не знала, и уж совершенно точно не была знакома с кем-либо из членов компании развратников. Так что, с этой стороны он сплетен не опасался. Впрочем, Наташа, по убеждению Джеймса, вообще не относилась к числу сплетниц. Эх, Наташа! При одной мысли о ней у Джеймса вскипала кровь…

И ещё одно преимущество — Наташа не была его пациенткой. Фамилия Чимаролли в списках Кайта не числилась. Что ж, тем лучше.

Вчерашняя встреча с Наташей была совершенно незабываемой. Лежа рядом в постели и отдыхая, он вдруг вспомнил про графа. И сказал:

— Не стоило ему все-таки уезжать в Лондон, не показавшись мне. Как-никак сотрясение мозга — это довольно серьезно. — Вместо ответа Наташа только пожала плечами. — Кстати, — спросил Джеймс, — а когда он вернется?

— Поздно, Джемс, — улыбнулась она. — Отшень поздно. — Она хлопнула себя лбу. — Совсем забыла: он хочет, чтобы в доннерстаг… в четверг, то есть, ви поехать с ним в Лондон вместе.

— Зачем? — изумился Джеймс.

— Не знаю. — Она снова пожала плечами, и пышные чаши грудей всколыхнулись. — Ты ему нравиться.

— Не знаю, право, — засомневался Джеймс, пытаясь вспомнить, не записала ли уже миссис Уотерс кого-то на прием…

Да, это было вчера. А сейчас он, повязав галстук, облачился в пиджак. Пора на прием.

Утро выдалось довольно хлопотное. Пациенты шли один за другим. Майра Уотерс, по его просьбе, перенесла прием некоторых из них со среды на вторник, чтобы в среду он мог, наоборот, принять больных, назначенных на четверг. Джеймс добросовестно пользовал всех заболевших: кашель и насморк, растяжение и бессонницу, мигрень и аллергию, геморрой. Наповал его сразил случай запущенной глухоты, на поверку оказавшейся ложной. Уши отставного бригадира пожарной охраны были намертво забиты серой, от времени затвердевшей как кремень.