Посредине ночи - Александр Машошин

В узком подъёмнике переходной трубы могли разместиться только двое, поэтому поднимались в два приёма: сначала Пятерня с Жехом, потом мы с Осокой. Наклонный пандус на уровень выше, затем прозрачная галерея над ангаром и дремлющими со сложенными вверх плоскостями крыльев десантными «нерфами», и, наконец, главные лифты, которыми была пронизана нижняя часть фрегата. Пятерня нажал кнопку палубы номер девять, где находились корабельные трюмы, и лифт понёс нас вверх, мимо мостика и офицерских общежитий. У куатских корабелов – какая-то странная логика: такое впечатление, что заботились они не о лучшей защищённости важнейших помещений фрегата, а о том, как обособить обитаемое пространство офицерского состава от остального экипажа. Впрочем, за два месяца я уже начал привыкать, что мостик расположен ниже главного полётного ангара и трюмов. А из верхних жилых помещений в нижние приходится ехать на двух лифтах с пересадкой.

Дверь коридора девятой палубы, ведущая в трюм, не была закрыта, из-за неё доносился шум оборудования и неразборчивые голоса. Изначально фрегат достался нам с совершенно пустыми трюмными отсеками: ни боеприпасов, ни запасных частей, только аварийный запас пищевых концентратов. Теперь техники и пограничники складировали здесь то, что было привезено с «партизанской базы». Контейнеры, прибывающие из малого грузового ангара палубой выше, сдвигали с подъёмника и освобождали от груза, после чего команда из нескольких солдат разнимала их на панели и складывала штабелем у стены. Иан, Базили и Блика – когда только успели? – находились в первых рядах оценщиков трофеев. Вместе с майором Гентой Вантезо они изучали комплекты боевого обмундирования. Проблема, как я понял из их беседы, заключалась в том, что все хранившиеся на базе бронекостюмы были одинаковыми, ведь предназначались они для столь же одинаковых солдат-клонов. К счастью, большинству панторанских пограничников этот размер брони был велик, а значит, оставалась возможность подогнать её путём обрезки пластоидных деталей.

– Дайте мне несколько человек для примерки, и завтра я вам скажу, на кого мы эти доспехи переделать сможем, а на кого нет, – предложила Блика Лофор.

– Да, сделайте одолжение, – кивнул Вантезо.

– Господин майор, оружие здесь же размещаем? – подскочил к Вантезо какой-то сержант, имени которого я ещё не запомнил.

– Пока здесь. Лейтенант, проследите, чтобы всё было пересчитано, номера переписаны, а возле контейнеров установлены голокамеры слежения. Да, и отберите для расконсервации часть тяжёлого вооружения, пусть Аллигар переправит его в арсенал.

– Так точно, – откозырял Пятерня.

Я поискал глазами Осоку. Она в сторонке беседовала о чём-то с Рийо Чучи.

– Что обсуждаем? – с улыбкой спросил я, подходя. Панторанка приветливо улыбнулась в ответ.

– Думаем, что делать дальше, – сказала она. – То ли в контрабандисты податься, то ли заняться пиратством.

С недоверием я уставился в янтарно-золотые глаза Рийо. Ещё совсем недавно она была директором большого межзвёздного терминала, примерной законопослушной гражданкой. И вдруг такие речи.

– Шутишь, надеюсь?

– Наполовину, Алекс, – панторанка поправила волосы на виске. – Надо ведь как-то кормить весь наш коллектив. Делать мы умеем только две вещи: обслуживать звездолёты и охранять что-нибудь от кого-нибудь. Поэтому и дороги нам тоже две. Либо в полулегальные частные перевозчики…

– То есть, считай, контрабандисты, – вставила Осока.

– Либо в частную наёмную охрану, – продолжала Рийо. – Из этих половина – обыкновенные пираты. Не безопасность обеспечивают, а дань собирают.

– Понятно. Рэкет, – кивнул я.

– Вот Осока предлагает присмотреть пиратскую шайку, с которой нам по силам справиться, и отнять у них подопечных. Запросить меньшую плату, а охранять по-настоящему.

– Идея неплоха. А ты что думаешь, госпожа директор?

– Ой, хоть ты оставь «директора» для совещаний! Я думаю, что перевозки могут быть выгоднее.

– Алекс, объясни ты ей, пожалуйста, – взмолилась Осока, – что прогорит она со своими перевозками! Сколько у неё судов? Три с половиной лоханки и наша «Горгулья». Этим всю ораву не прокормишь. Значит, надо покупать ещё суда, пилотов нанимать. А потом ветер переменится, и что она будет делать?

– Ну, у нас и база как бы подвижная, можно в другой сектор податься, – возразил я.

Маленькие кулачки Рийо одновременно ткнулись под рёбра мне и Осоке.

– Вас не учили, что это невежливо? – осведомилась она. – Переведите мне кто-нибудь на понятный язык!

– Вообще-то, мы и говорим на понятном, разве нет, Алекс? – Осокин взгляд был сама невинность.

– Хохмачка доморощенная, – проворчал я. И на базик, для Рийо, сказал: – Почему нельзя заниматься тем и другим одновременно? Пусть перевозки будут добавочным доходом к основному, от охраны.

– Тогда почти все техники окажутся без работы, – ответила панторанка.

– А что, если подрабатывать на сторонних заказах? Представь, по окрестным планетам пойдёт слух, что отличные механики предлагают услуги по ремонту, недорого. Как думаешь, местные частники заинтересуются?

– Ясен пень, заинтересуются! – воскликнула Осока. – Алекс, ты гений!

– Не уверен. Я ведь нездешний, чего-то могу не понимать. Вдруг тут такая конкуренция, что новая эс-тэ-о не имеет шансов на успех.

– Что такое «эс-тэ-о»? – переспросила Осока.

– Станция технического обслуживания, не знаю, как правильно на базик.

– Да просто «ремонтный док».

– Вы опять? – возмутилась Рийо. – Нет, я так больше не могу! Сегодня же беру протокольного дройда и начинаю учить ваш язык.

– Ага, давно пора, – одобрила Осока. – А то всё грозишься только.

Когда разгрузка закончилась, по времени «Хелси» был уже поздний вечер, и импровизированный экипаж разъехался на лифтах «по домам». На шестой палубе, где поселились мы с Осокой, было пустынно. После того, как изуродованный фрегат совершил первый отчаянный прыжок в систему Куларин и высадил беженцев на одну из планет, на борту осталось что-то около трёхсот пятидесяти душ, в то время как корабль был рассчитан на проживание почти тысячи. Поэтому народ разместился вполне комфортно: кто в офицерском общежитии и на гостевой палубе, кто в казармах рядовых членов экипажа, расположенных на верхних ярусах основного корпуса корабля. Авиатехники облюбовали пятую палубу, где в низком зале над полётным ангаром хранились штатные истребители, и заняли пару кают на шестой, а остальные помещения остались свободными. Поэтому мы с Осокой имели возможность взять себе по отдельной каюте. Вернее, и взяли, сразу после ухода в гиперпространство. Облюбованный подругой номер я галантно оставил в её полное распоряжение, а сам занял соседний, через стену. Но вечером того же дня, когда я лежал на койке, пытаясь уснуть, открылась дверь, и в комнату вошла Осока. Повесила на стену комбинезон, положила на тумбочку ремень с нехитрыми джедайскими пожитками и, едва коснувшись ногой лесенки, запрыгнула на верхнюю койку. Заглянула ко мне вниз, спросила: