Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор - Александр Башибузук

В общем, вечер «удался». Настроение слегка подправило только то, что среди дам присутствовали Гертруда Вандербильд-Уитни – внучка совладельца «Эксон Мобил» и Энн Морган – дочь банкира Джона Пирпонта Моргана. Первая с некоторой корыстью для себя умело лоббировала мои коммерческие интересы, и я собирался сегодня воспользоваться ее услугами, а вторая… вторая мне откровенно нравилась.

Что творилось во время вечеринки, нет нужды описывать, впрочем, рамки пристойности никто не потерял, хотя дамы изрядно перебрали с абсентом и кокаином. Ничего удивительного, миллионерши тоже отрываются, как обычные бабы, особенно в своем кругу.

Я выбрал момент и переговорил с Гертрудой Вандербильд, поручив намекнуть владельцам «Эксон Мобил», что получил концессию на разработку богатейших залежей нефти на Сахалине и сейчас занимаюсь поисками акционеров для будущего предприятия на паях с Джоном Морганом.

– Алекс… – Гертруда состроила озадаченную рожицу. – Я все сделаю, но пока ничего не понимаю. На самом деле нефти там нет, а ты собрался облапошить акционеров?

– Очень много нефти, моя дорогая, причем прекрасной нефти. Смысл в том, что «Эксон Мобил» в таком случае сама выйдет на меня, а не я на них. Особенно когда узнает, что ищу сторонних партнеров в Европе. И разобьется в лепешку, чтобы перебить их условия. А я на этом сыграю.

– А-а-а! А как же я?

– Ты получишь маленький, но очень симпатичный пакетик высокодоходных акций, моя дорогая. Но не забудь упомянуть, что я еще собираюсь, а точнее, уже почти добился государственных гарантий будущего предприятия. Но не спрашивай зачем. Так надо.

– Обязательно! Ты просто прелесть, Алекс!

– Ты тоже, моя дорогая. – Я чмокнул Гертруду в щечку и ласково шлепнул по попке, задавая направление движения.

И улыбнулся, проводив ее взглядом. Гертруда – талантливая актриса, недалекую дурочку играет очень достоверно, при этом обладает холодным аналитическим умом. Порой у меня даже складывается впечатление, что у нее в мозгах находится счетная машинка.

Покрутившись среди гостей, я технично подсунул загулявшим миллионершам Луку с Тайто, а сам свалил выкурить сигару в каминной, но только присел в кресло, как за дверью послышался цокот каблучков.

– Алекс…

– Энн… – Я невольно залюбовался появившейся в кабинете Энн Морган.

Высокая, стройная и статная, с мягкими привлекательными чертами лица, она не была красавицей, но при этом казалась очень женственной и обаятельной. При виде нее у меня всегда начинало бешено биться сердце. Мы с Энн питали друг к другу откровенную симпатию, но ни разу не перешли черту дозволенного. Возможно потому, что Энн и Майя были очень близкими подругами.

В комнату донесся женский смех, Энн улыбнулась.

– Не понимаю, как твоя жена умудряется ладить с этими стервами. Она у тебя просто замечательная.

– Ты тоже замечательная… – Я встал и взял Энн за кончики пальцев.

– И ты… – Она внезапно, словно повинуясь неожиданному порыву, приникла ко мне. – Ты замечательный. Порой… порой мне хочется…

Энн смущенно замолчала.

– И мне хочется… – Я чуть не скрипнул зубами, борясь с желанием поцеловать ее.

Энн печально улыбнулась.

– Я люблю тебя, Алекс…

Я промолчал.

– И буду любить всегда… – тихо добавила она. – Знаешь… я призналась в этом Майе…

– И что? – У меня по спине пробежал холодок.

– Мы договорились предоставить выбор тебе.

«Здрасте, моя радость… – ошалело подумал я. – А еще говорят, что между женщинами не бывает благородства. Прямо как в романе. Или… Или эти две заразы разыгрывают какую-то хитрую комбинацию по проверке моей верности. Что более чем вероятно…»

– Мы примем любой твой выбор… – продолжила Энн и, приблизив свои губы к моим, прошептала: – Так кого ты выбираешь?

– Себя… – недовольно буркнул я и отстранился.

Энн весело рассмеялась и несколько раз хлопнула в ладоши. С последним ее хлопком в комнате появилась Майя. Следом ввалились остальные женщины.

– Майя, поздравляю! – воскликнула Энн. – Он как каменная глыба.

– Я знаю, – спокойно ответила Майя.

– Фи, так неинтересно… – разочарованно протянула Ава Лоул. – Я только что проспорила две сотни долларов…

– Мой уже давно бы задрал юбки Энн, – хихикнула Флоренс Гарриман.

Женщины разом загалдели:

– Такая верность выглядит странно…

– Это несовременно…

– А я за Алекса. Майя, я так тебе завидую…

– Ты плохо старалась, Энн…

– Сейчас кто-то получит! – угрожающе пообещал я. – Еще раз удумаете подобное…

И жестом приказал им убираться. Впрочем, случившееся не испортило вечер и некоторым образом даже меня развеселило.

Уже в постели Майя прижалась ко мне и виновато прошептала:

– Прости, пожалуйста. Эти гадюки просто вынудили меня. Но я правда была в тебе полностью уверена.

– Полностью?

– Да, абсолютно.

– А если бы… – Я поцеловал Майю в нос. – А если бы я не выдержал.

– Тогда бы я ее простила.

– Ее? А меня?

– Ну да, ее. А ты тут при чем? – искренне удивилась Майя.

Я тяжко вздохнул. Ну что тут скажешь? Женщины…

Следующий день начался с новой встречи. Вашингтон, Пенсильвания-авеню. Белый дом. Овальный кабинет. Плотный пожилой мужчина с вислыми пышными усами в старомодном сюртуке. Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Теодор Рузвельт. Человек, без поддержки которого вся моя затея может полететь к чертям собачьим.

– Мистер президент…

– Мистер де Лавардан. – Теодор Рузвельт, не вставая, вежливо склонил голову. – Мы выражаем горячую признательность за ваш вклад в наше дело.

Я ответил сдержанным поклоном.

– Я предан слову, мистер президент…

Президент улыбнулся.

– На этом можно считать, что с официальной частью покончено. – Он встал из-за массивного стола из мореного дуба и приглашающе поманил меня за собой. – Перейдем в более удобное для беседы место, а то здесь я себя чувствую, словно стою в вечном карауле у знамени.

Мы переместились в еще один кабинет, а точнее, в небольшую комнату отдыха. Рузвельт присел в кресло возле разожженного камина, показал мне на второе, подождал, пока я устроюсь, и открыл крышку сигарной шкатулки.

– Одно из преимуществ поста президента – мне не нужно покупать себе сигары, Алекс. Угощайтесь, они великолепны. Бурбон? Ах да, я вспомнил, вы не любите бурбон. Но придется смириться, вашего любимого арманьяка у меня нет.