Месть Ориона - Бен Бова

Небо светлело. Город, казалось, спал, однако за изгибом стены виднелся еще один часовой. Но, увидев нас, он не бросился навстречу, а повернулся и побежал к квадратной каменной башне, высившейся сбоку Скейских ворот.

– Бежит будить остальных, – сказал я Лукке. – Они появятся здесь через несколько минут.

Лукка молча кивнул. Его хищное лицо не выразило ни тревоги, ни страха.

Теперь все зависело от того, кто успеет первым – итакийцы Одиссея или стража троянцев. Мы заняли участок стены, оставалось лишь удержать его. Отряд Лукки торопливо хватал луки и щиты, которые мы привязали к перекладинам башни, а я перегнулся через парапет. Темную равнину затянул туман, и я не мог разглядеть Одиссея и его людей… Если только они действительно вышли из лагеря.

Троянцы выскочили из башни – более дюжины воинов. Тут же я заметил другой отряд, приближавшийся к нам с опущенными копьями с северной стороны. Началась битва. Хетты были профессиональными вояками. Не раз им доводилось смотреть в лицо смерти; умели они пользоваться и собственным оружием. Сомкнув щиты в единую оборонительную стену, мы превратили строй в ежа, ощетинившегося длинными иглами-копьями. Покрепче стиснув копье правой рукой, я прижал свой щит к щиту Лукки. Чувства мои вновь обострились, и течение времени для меня замедлилось. И все же я ощущал, как бьется сердце, как увлажняются потом ладони.

Троянцы налетели на нас с отчаянием и яростью, они почти бросались на копья, обороняя свой город. Мы же дрались за свои жизни. Я понимал, что отступать нам некуда… Или мы удержим этот клочок стены, или погибнем.

Стена наших щитов прогибалась под их бешеным натиском. Нас заставили отступить на шаг. Тяжелый бронзовый наконечник копья ударил в край моего щита и, скользнув мимо уха, погрузился в тело хетта, оказавшегося сзади. Но пока он умирал, я успел вонзить свое копье в живот троянца, который сразил моего воина. За какой-то миг его лицо отразило целую гамму чувств: триумф, изумление, ужас.

По лестнице на помост поднимались и поднимались троянцы, из-под панцирей которых виднелись ночные одеяния. Это была знать, лучшее войско осажденных. Колыхались пышные плюмажи на шлемах, золото поблескивало в лучах зари на бронзовых доспехах.

Через стены перегибались лучники, метавшие горящие стрелы в нашу башню. Другие стреляли в нас. По моему щиту скользнула стрела, другая поразила в ногу воина, стоявшего справа от меня. Он пошатнулся и упал. Копье троянца немедленно вонзилось в его незащищенный затылок.

Лучники тщательно прицеливались, стараясь поразить нас, укрывшихся за щитами. Вокруг летали пылавшие стрелы; люди кричали, падали, превращаясь в огненные факелы.

Поток стрел мог быстро нарушить наши ряды – воины падали один за другим, и остатки моего отряда вскоре не выдержали бы натиска многочисленных троянцев. В моем сердце поднимался гнев на тех, кто решил убить нас: на богов, заставивших людей играть в смертоносные игры. Я ощутил, как исчезают в моей памяти все остатки цивилизованности и морали… Я горел боевой лихорадкой и яростью… В душе моей осталось лишь всепожирающее пламя ненависти, сделавшее меня кровожадным варваром с копьем в руке.

– Оставайся здесь, – приказал я Лукке.

И, не слушая его больше, шагнул вперед, совершенно неожиданно для троянцев, оказавшихся передо мной. Опустив копье и перехватив древко руками, я взмахнул им и сбил с ног сразу четверых… А потом скользнул между остальными, отражая неуклюжие удары… Движения троянцев представлялись мне слишком медленными, сомнамбулическими. Они не представляли для меня опасности. Я убил двоих; Лукка со своими людьми сразил еще нескольких, и троянцы поспешно перегруппировались, чтобы преградить путь воинам-хеттам.

Я же бросился к лучникам. Большая часть их бежала, но двое остались на месте… Они пускали в меня стрелы так быстро, как только могли. Я отражал их на бегу щитом. Первого лучника я пронзил копьем; он был еще очень молод, и борода у него едва пробивалась. Второй попытался извлечь меч из ножен, но я ударил его щитом, и лучник свалился вниз со стены. На какое-то мгновение – не более – я остался один. Дюжина знатных троянцев уже бежала ко мне по стене, сзади спешили другие. Перехватив длинное копье одной рукой, я метнул его в ближайшего воина, тяжело пробив его щит, наконечник глубоко вошел в грудь. Троянец покачнулся и упал на руки подбежавших спутников.

Чтобы остановить их, я швырнул щит, а потом подобрал лук, выпавший из рук убитого мной стрелка. Восхищаться этой прекрасной вещью, изготовленной из гнутого рога и полированного дерева, у меня времени не было. Я израсходовал все стрелы, оставшиеся в колчане мертвого лучника, но заставил знатных воинов укрыться за длинными щитами и потерять драгоценные секунды.

Но когда последняя стрела улетела в цель, я отбросил ставший бесполезным лук, и предводитель троянцев отвел свой щит… Я узнал его: передо мной стоял Александр… Кислая ухмылка исказила красивое лицо.

– Итак, вестник все-таки оказался воином, – бросил он мне.

Извлекая меч из ножен, я отвечал:

– Да. А вот окажется ли воином похититель женщин?

– Лучшим, чем ты, – отвечал он.

– Докажи, – предложил я. – Лицом к лицу.

Он поглядел на хеттов, сражавшихся за моей спиной.

– Поединок с тобой доставил бы мне удовольствие, но сегодня не время для подобных забав.

– Александр, сегодня – последний день твоей жизни, – проговорил я.

И как раз в этот миг раздался пронзительный крик, от которого в жилах застыла кровь. Одиссей!

Александр на какое-то мгновение застыл в изумлении, а затем крикнул сопровождавшим его знатным воинам:

– Сбросим их со стены!

Троянцы кинулись вперед. Добраться до Лукки и Одиссея они могли, лишь миновав меня. Дюжине длинных копий я мог противопоставить только меч. Они приближались… Бронзовые наконечники поблескивали в лучах зари, слегка покачиваясь в руках воинов. Я заметил, что Александр отстал, пропустив вперед остальных.

Я шагнул к краю помоста, а потом нырнул между копьями и, оказавшись рядом с воинами, рубанул мечом. Двое троянцев упали, остальные повернулись ко мне. Я едва успел уклониться от удара, направленного мне в живот; перебил пополам древко другого копья железным клинком. Отбил другой удар и шагнул назад – в пустоту.

Оступившись, я старался удержать равновесие на краю помоста, тут кто-то из троянцев метнул в меня еще одно копье. Левой рукой я отклонил бронзовый наконечник, но потерял равновесие и полетел вниз. Сделав полное сальто в воздухе, я приземлился на ноги, но под весом доспехов упал на колени и покатился по скользкой глине. Копье вонзилось в землю около моего плеча. Обернувшись, я заметил стрелы, медленно летевшие в меня. Я уклонился от них и нырнул за угол дома.

Александр и его отряд бросились в бой, все еще кипевший на вершине помоста. Мои хетты и итакийцы Одиссея сражались с троянцами, которых столь бесцеремонно разбудили. Но требовалась помощь: необходимо чем-то отвлечь внимание оборонявшихся.